Пуля для невесты. На карусели чувств
Шрифт:
Почему-то в голове отчетливо вспыли шокирующие картинки из какого-то популярного телешоу про секты и жертвоприношения. Специальный алтарь, древний нож, реки крови и все такое… Я даже передернулась от таких жутких и неуместных ассоциаций.
Домовой поиграл бровями, нарочито громко вздохнул:
— Все время забываю, что вы, госпожа, не знакомы с порядками мира существ.
Еще бы мне иметь такую короткую память об этом, как у некоторых! Авось, и переживала бы меньше. Хотя… с моей завидной способностью постоянно находить неприятности, спокойствие лишь снится. Так что, зная мою персональную
— И все же, — со всей серьезностью сказала я, — надеюсь, что буду предупреждена обо всех возможных неприятностях и сюрпризах.
Кузя старательно закивал, точно китайский болванчик:
— Конечно.
И тут же состроил обиженную мордашку:
— Если бы что-то могло угрожать вашей безопасности, моя госпожа, я бы обязательно предупредил.
Судя по мрачному тону домового и не менее серьезному выражению его лица, моего помощника подобное допущение действительно крепко зацепило. Я поспешила повиниться в перегибании палки. Всему виной параноидальный характер, особенно остро проявившийся в последнее время!
— Прости. Просто я волнуюсь. Привыкла просчитывать каждый свой «шаг» до мельчайших деталей, составлять планы действий. И без этого чувствую себя, словно… обнаженная и безоружная.
— Я понимаю, — подарил мне успокаивающую улыбку Кузя. — Но беспокоиться не о чем.
Из груди вырвался тяжелый вздох:
— Хотелось бы… — вспомнила о своей главной «проблеме» под именем Егор, — … и мне иметь твою уверенность в этом.
Мужчина постоянно сбивал меня с толку не только своим изменчивым, как мир, поведением, но и даже просто обычным присутствием. Как ни крути, а я совершенно не привыкла испытывать хоть отголоски тех эмоций, что пробуждал во мне Егор.
— Можешь рассказать мне, чего ждать от церемонии? Хоть в общих чертах.
— Конечно, госпожа, — вновь закивал Кузя. — Только сначала необходимо кое-что прояснить. Мне подготовить для вас ритуальный наряд или вы отказываетесь от облачения?
Признаться честно, от официального тона и столь «заманчивого» предложения домового я «подвисла» на несколько мгновений, но потом без лишних раздумий согласилась. Ведь, если церемония прощания задумана с ритуальными нарядами, то кто я такая, чтобы противиться правилам?
Кажется, на этот раз мой ответ полностью удовлетворил домового. С нарочито деловым видом Кузя резво спрыгнул с кровати, потянулся в короткой разминке, словно избавляясь от усталости в мышцах. Я с интересом наблюдала за каждым его действием, ожидая обыкновенного чуда. И… лохматик не разочаровал.
— Ничего себе!
Несколько замысловатых пассов руками и в воздухе замерцали тоненькие белые нити. А всего через мгновенье на краю кровати уже лежало длинное платье, появившееся буквально из ничего!
— Вот это да! — я не прекращала выплескивать восхищение. — Настоящее чудо!
— Благодарю, госпожа, — поклонился домовой. — Но это всего лишь обычная, бытовая магия, что дается в дар моему народу.
Насчет обычности произошедшего я бы, конечно, могла поспорить, но толку-то? Помощник мне попался не только добрый, верный и благородный, но и не в меру скромный.
Поэтому я заранее, без лишних споров, сделала вид, что… платье из воздуха совершенно обычное дело. Будто я вообще такое вижу каждый день и совсем не удивлена. Подумаешь! Магия из ничего. Пфф! И правда, бытовуха! Ску-у-укотище!
Ритуальная одежда для церемонии прощания оказалась довольно простого кроя. Балахонистое платье в пол с длинными широкими рукавами. От горловины до кромки низа вещицу украшали маленькие пуговки, по виду напоминающие жемчужинки.
Кузя вызвался меня одеть и на протесты, да доводы в пользу девичьей скромности, никакого внимания не обратил. Правда, и стеснение во мне не проснулось. Даже в тот момент, когда предстала перед домовым в одном белье. Словно мое подсознание воспринимало Кузю, как… нянюшку. Лохматую такую, добрую и совершенно безопасную в плане посягательств на тело.
Ткань платья приятно холодила кожу. Была легкой, невесомой, гладкой на ощупь. А при каждом движении появлялся блеск, отчего создавалось впечатление, что наряд мерцает, словно состоит из звездной пыли.
Белье Кузя мне разрешил оставить свое. Очень великодушно получилось с его стороны. Правда, домовой настоял, чтобы и оно было простым и белым, под тон платью.
Туфельки из мягкой белой кожи, по крою напоминающие обычные балетки, домовой создал при помощи магии. Как и широкий пояс, украшенный вышивкой из непонятных символов, серебристые ленты, которые вплел мне в волосы, забрав те в причудливую высокую прическу. Свободными остались лишь несколько тоненьких локонов, что придавали моему образу естественности и наивности. Макияж наносить не пришлось. Он был бы лишним.
Признаться честно, когда Кузя закончил с приготовлениями, из зеркала на меня смотрела незнакомка, стоило только глянуть в отражение. Красивая, изящная, как тростинка, и… чужая мне.
Не знаю, что именно создало странный эффект, то ли белый, как снег, ослепительный наряд, то ли открытый взгляд, но… вся ранимость, что я прежде тщательно хранила глубоко в себе, теперь просматривалась без лишних усилий. Точно облачившись в ритуальные одежды я… обнажила душу.
Неприятное последствие обычного переодевания. Или необычного? Что-то в том, как домовой старательно и аккуратно наряжал меня было… волшебным, загадочным, наполненным магией.
Финальным аккордом ритуальной одежды выступила золотая брошь в виде львиной головы с глазами-рубинами. Маленькую копию стража, что я ранее приметила на дверях хранилища ордена, Кузя пришпилил мне на платье прямиком над левой грудью, чуть выше того места, где врачи всегда прослушивают сердцебиение. Казалось бы… украшение украшением. Да, роскошное и вероятнее всего очень дорогое. Но что-то в вещице было странным. Взять хотя бы то, что я невероятным образом чувствовала исходящее от нее тепло и постоянно сдерживала желание огладить брошку, как ласкают домашнего любимца. Несмотря на это, ощущение от того, что вещица украшает мое платье, было крайне приятным. В душе разлилось спокойствие и уверенность, будто брошь именно там, где ей и надлежит быть.