Пуля для звезды. (Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?)
Шрифт:
— Я очень прошу вас, это крайне важно.
— Ну, хорошо!.. Он должен примерять костюмы для съемок в новом фильме в конце дня…
— У себя?
— Да, 232 бис бульвар Распай. Вы можете прийти, но я вам ничего не обещаю.
— Спасибо, — поблагодарил Бруно. — До вечера.
Удовлетворенный, он повернулся к Монике, неустанно набиравшей один и тот же номер.
— Итак, что с профсоюзом?
— Занято! — ответила секретарша.
Вошли два спортивных репортера: они направились к почтенному старцу,
— Твоя кляча пришла последней, — сообщил один из них.
— Правда? — не поверил старик.
— Нет, — уточнил другой, — всего лишь пятой!
— Ну, дерьмо! — сказал старик, швырнул книгу о стену. — И кто выиграл?
— Фрикотер и Мадам Де.
Эти реплики остановили усача, проходившего мимо.
— Побили или нет? — осведомился он, подходя.
— Побили, ты проиграл пари.
Усач хмуро посмотрел на старика.
— Это твоя вина, все из-за твоей «конфиденциальной информации»!
— Пусть он и платит… — продолжил он, обращаясь к репортерам.
— Нет проблем! — заявил старик.
— Я дозвонилась! — прокричала Моника, чтобы перекрыть шум голосов.
— Алло! Профсоюз кинематографистов! — продолжала она в трубку.
— Потише, ребята! — попросил Бруно, обращаясь к коллегам.
Эта просьба, хоть и высказанная с улыбкой, не понравилась спорящим.
— Мсье Первая Страница нуждается в тишине…
— Он может описаться!
Бруно сделал вид, что их не слышит. Уже несколько дней большинство журналистов демонстрировало какую-то неприязнь по отношению к нему. Ему указывали на промахи, приписывали всевозможные ухищрения. «Он только и ждал случая, чтобы обойти всех», — заметила одна секретарша. Впрочем, женщины пока были на стороне Бруно.
Трое спорщиков на цыпочках и с ироничными возгласами: «Тише! Тише!» покинули зал, но Бруно интересовало лишь то, что писала Моника.
— Большое спасибо, — сказала она в трубку, прежде чем повесить ее.
— Биссман уже давно отошел от дел, тем не менее, я узнала адрес… — сообщила она.
На протянутом листке бумаги Бруно прочел: «Улица Веронез, 8».
— Где находится эта улица Веронез? — спросил он.
— Рядом с авеню Гобелин, — вмешался Джо Синьяк.
Молодой фотограф только что присел на краешек стола Бруно.
— Он мог сменить адрес, — добавила секретарша.
— Сейчас посмотрим. Сценарий, — приказал журналист, листая тем временем справочник. — Жанна Мартине… «и-н-е»!
Моника открыла том за 1966 год и нашла:
— Жанна Мартине, улица Абревуар, 24, в Буа-Коломб. 543–87–02.
Бруно перегнулся через стол, чтобы взять у девушки номер.
— 543–87–02, — повторил он, вращая диск телефона.
Джо взял наушник, и оба молодых человека едва не подпрыгнули, услышав пронзительный голос:
— Алло!..
Говорила женщина.
— Мадемуазель
— Моя племянница умерла… два года назад, — устало ответил голос. — Из-за пневмонии, если вы желаете знать!
На лице Джо появилась гримаса, тем временем женщина продолжала:
— Очень интересно, заботу о ее здоровье проявили только после смерти бедняжки!
— Прошу прощения, но вы хотите сказать, что кто-то еще осведомлялся о ней? — спросил Бруно.
— И не далее как на прошлой неделе, мсье, имени которого я не знаю! На этом я откланиваюсь!
Щелчок в трубке дал понять, что женщина ее бросила.
— Что за натура, — прокомментировал Джо. — Мне бы хотелось посмотреть на нее!
— Моя племянница умерла два года назад, мсье, имени которого я не знаю… — продолжал он, имитируя ее голос.
— Концы в воду, — заметил Бруно.
— И жертвой меньше для маньяка… Я бы даже сказал — киноманьяка! — добавил, подмигнув, фотограф.
— Очень забавно, — озабоченно и совсем без улыбки сказал Бруно. — Подведем итоги: Даниэль Пакен и Лена Лорд не найдены, Жанна Мартине умерла два года назад. Остался лишь Биссман. Посмотрим.
— Посмотрим! — повторил Джо, следуя за направившимся к выходу другом.
— Доре дал личного фотографа этому сопляку? — бросил старик, вновь принявшийся за чтение.
Моника лишь пожала плечами.
Машина Бруно выехала с улицы Круассан и направилась к Сене. Четверть часа спустя она была на авеню Гобелин.
— Первый поворот налево, — скомандовал Джо.
— Для тулузца ты очень хорошо ориентируешься в Париже, — заметил Бруно, сворачивая на улицу Веронез.
— До того как стать фотографом, я хотел быть таксистом!
Бруно без труда нашел место, где поставить машину, и молодые люди вошли в дом.
— Можно подумать, что консьержка отсутствует…
Но Бруно уже заметил прикрепленный в коридоре список жильцов.
«Биссман. 2-ой этаж налево».
Они поднялись и постучали в дверь. Открыла женщина с привычной безысходностью в глазах, по всей видимости, под пеньюаром сомнительной свежести на ней ничего не было. Не сказать, что она молода и красива, нет, скорее просто симпатична.
— Мне бы хотелось видеть мсье Жан-Поля Биссмана, — сообщил журналист.
— Мне бы тоже! — ответила женщина, произнося эти три слова со странным смешком.
— Мсье Биссмана здесь нет?
— Этот негодяй сбежал два года назад. Вы не считаете, что удобнее развестись, если хочешь начать новую жизнь! Вы из кино? — продолжала она, указав на фотоаппарат, висевший на груди у Джо.
— Я фотограф.
— Это хорошо!
— Есть у вас хотя бы его адрес? — вновь начал Бруно.
— Конечно, нет. Меня бросили, да я и так была брошенной, — добавила мадам Биссман.