Пуля для звезды. (Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?)
Шрифт:
Пока лейтенант Эккерман рассказывал мне о воздушных маршрутах, вошли Клинт с Уолтером. Они услышали достаточно, чтобы понять, о чем речь.
— Я думаю, что нашел выход, — вмешался Уолтер. — Один мой друг, Дейв Томпсон, держит свой самолет в аэропорту Розленда. Во время войны он был морским летчиком, и с тех пор полеты — его хобби. Он работает в сельскохозяйственном ведомстве и часто совершает перелеты по стране. Скажи только слово, Джефф, и я позвоню ему. Если он на месте — а вчера он был здесь, — он полетит с тобой, куда захочешь, и сделает это с удовольствием. Не только из любви ко мне, а
— Ты должен непременно позвонить ему, — сказал я.
Уолтер схватил трубку телефона. Я на минуту остановил его.
— Если ты его застанешь и он согласится, спроси, что предпочтительнее: Бостон или Нью-Йорк. Мне нужно забронировать место.
— Хорошо, — кивнул Уолтер.
Он застал своего приятеля дома. Из разговора можно было понять, что тот готов выполнить нашу просьбу и встретит нас на аэродроме.
Положив трубку, Уолтер сказал:
— Дейв считает, что лучше лететь в Бостон. Он уверен, что сможет вовремя доставить тебя к одиннадцатичасовому рейсу. И в аэропорту Логан его лучше знают. Еще он говорит, что на этом маршруте меньше вероятность задержки, чем на нью-йорской трассе, где иногда бывает очень плотное воздушное движение.
Здесь к разговору подключился Клинт.
— Я сейчас закажу разговор с Бостоном и зарезервирую тебе место в самолете. А ты тем временем можешь подкрепиться вот этим, если лейтенант не возражает. Я захватил из твоих запасов — подумал, что тебе понадобится.
Он достал из кармана пальто бутылку и поставил ее на письменный стол. Добрейший старина Клинт…
Лейтенант Эккерман не возражал. Пить в участке было против правил, но, несмотря на это, он достал для нас стаканы и даже распорядился принести сэндвичи и кофе из закусочной напротив, через улицу.
Клинт забронировал мне место и сказал, что переночует у Уолтера, а на следующий день перегонит мой «бьюик» обратно в Нью-Йорк. Прежде чем покинуть участок, я позвонил Вильямсам в Ла-Джоллу, узнал, что миссис Вильямс приняла успокоительное, и оставил сообщение о том, что нахожусь в пути к месту, где произошло несчастье.
В аэропорту нас встретил приятель Уолтера, Дейв Томпсон, и в начале девятого мы с ним вылетели в Бостон.
16
Позади осталось больше половины пути, когда я вдруг осознал, что с тех пор, как началась эта ужасная история, я оказался в самом затруднительном положении в жизни. И не имел понятия, что делать.
Вначале, когда мы покинули узкую взлетную полосу Розленда и взяли курс на восток, а я, удобно расположившись позади Томпсона, слушал ровное гудение мотора, казалось, что напряжение последних часов ослабело. Выпивка, еда и поступающие сообщения о полном разрушении самолета способствовали тому, что мои страхи утихли.
Второй раз за вечер я начал обдумывать положение, которое менялось быстрее, чем женский каприз.
Вместо того чтобы играть обдуманную и отрепетированную мною роль расстроенного супруга, чья жена необъяснимым образом исчезла, мне пришлось теперь взять на себя роль беспомощного одинокого мужа, истинно скорбящего об ужасной, но логически вполне объяснимой
Моей единственной заботой в этот момент было узнать, оказалась ли катастрофа достаточно полной и все ли трупы — или, по меньшей мере, труп Джоан — навсегда затеряны в горах, полностью изувечены или обезображены до неузнаваемости. Тут оставалось только ждать и не терять надежды. По всем признакам шансы были благоприятны для меня. Если действительно все уничтожено, я, во-первых, отделывался от Эллен, и, во-вторых, получал на свою шею значительно меньше хлопот, подозрительности и расспросов, чем если бы она бесследно исчезла по моему первоначальному плану.
Зато теперь я обратил внимание к Джоан, о которой почти не вспоминал в последние часы в связи с новой ситуацией и той ролью, которую исполнял как муж Эллен.
Теперь Джоан оказалась той пропавшей без вести, которой должна была стать Эллен. Но если все считали, что в самолете находилась Эллен, то никто, кроме меня, не знал, что на самом деле на борту была Джоан. Она лишь, следуя моим указаниям, договорилась у себя на работе, что по личным обстоятельствам не сможет выйти в пятницу, но в субботу утром будет на своем рабочем месте.
Если она теперь не появится на следующий день, это вызовет досаду, смущение, любопытство, предположения и опасения, именно в такой последовательности. Я знал, что многие из коллег Джоан на телевидении были заняты с ней общим делом. Близких родственников у нее не было. Ее бывший муж исчез со сцены, и она мне рассказывала, что уже целую вечность ничего о нем не слышала. Со своими соседями она не поддерживала никаких отношений.
Я был ее единственным знакомым за пределами профессионального круга. И я был твердо убежден, что ни один из ее друзей не знал обо мне. Она постоянно меня уверяла, что никогда никому не рассказывала обо мне или о наших отношениях.
— Ты мой особый секрет, — говорила она.
Рано или поздно друзья, несомненно, начнут беспокоиться и попытаются через полицию выяснить, как могла бесследно исчезнуть девушка, на долю которой только что выпало повышение в должности, которая больше всего любила свою профессию, которая добросовестно исполняла свою работу и которая, насколько можно судить со стороны, не испытывала никаких затруднений.
«Ну и что? — спросил я себя. — Чем это мне грозит?»
Полиция, конечно, начнет с ее друзей, с которыми она кутила в среду вечером. Это все люди с телевидения, как она мне говорила. Не было совершенно никаких опасений, что кто-нибудь из них упомянет меня в связи с Джоан. И не было причин предполагать, что у Джоан были на душе какие-то проблемы, в тот вечер она еще ничего не знала об открытии Эллен.
Полиция опросит и соседей. Здесь они скорее наткнутся на сообщение о неком регулярном посетителе, чье описание не подходит ни к одному из ее друзей, а будет описанием моей персоны. Но еще раз: ну и что? Речь может идти лишь об очень общем описании, под которое подходят сотни мужчин на улицах Нью-Йорка. Они не знают ни имени, ни адреса, ничего, чтобы связать эту личность со мной. Мы были предусмотрительны. Мы всегда старались не привлекать к себе внимания, а речь шла, как я уже сказал, о соседях, никто из которых другими не интересовался.