Пуля из прошлого
Шрифт:
– Тебе не нравится версия? Тогда объясни чем.
– Мне она не нравится много чем, – сказал Гуров, поднимаясь со своего места. – Но объяснять сейчас я ничего не буду. Я поехал в лютеранскую общину.
– Ну, езжай, езжай! – уже в спину ему обиженно бросил Крячко и, когда за Гуровым закрылась дверь, не сдержался: – Пижон!
Лютеранская церковь, в которой служил Берестов, представляла собой классический образчик западноевропейской архитектуры давних времен и немного напоминала средневековый замок, только не мрачный, а светлый
Гуров спокойно поднялся по ступенькам и прошел в раскрытую дверь. Его глазам предстал просторный белый зал с куполообразным потолком, в котором чинными ярусами, сверху вниз, были расположены скамейки. У противоположной стены, в центре, стояла высокая кафедра. Помещение больше походило на какую-то научную аудиторию, в которой регулярно проводят лекции, и только большой темно-коричневый, гладко-полированный крест на стене говорил о том, что это храм веры, а не науки. Да еще и общая атмосфера некой сакральности – тихая и благостная.
Гуров постоял немного, глядя на крест и вслушиваясь в тишину, но, так как не был особо приближенным к религии человеком, обстановка его не заворожила. Он трезво размышлял о том, как и с кем лучше повести беседу и знают ли в церкви о смерти своего главы.
Пока он думал, в зал из двери, расположенной сбоку, вышел мужчина лет тридцати пяти – высокий, элегантный, белозубый и черноволосый, с красиво подстриженными усиками. Он был одет в легкий костюм, примерно такой же, как и на самом Гурове.
– Добрый день, – сверкнув белыми зубами, улыбнулся мужчина, подходя к нему. – Чем могу служить?
– Полковник Гуров, старший оперативный уполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел России, – с ходу вывалил Лев полное название своей должности, доставая удостоверение.
Мужчина слегка нахмурился, но больше ничем не выразил своих эмоций. Он просмотрел удостоверение, но скорее машинально, затем вернул его и повторил вопрос:
– Так чем могу служить?
– Вы не представились, – напомнил Гуров.
– О, простите! – рассмеялся мужчина. – Ремизов Эдуард Владимирович, пастор. Вот моя визитка. – И он, достав из кармана пиджака визитку, очень похожую на ту, что была найдена у покойного Берестова, протянул ее Гурову.
– Пастор? – удивился Гуров. – А разве ваш пастор не Берестов Сергей Николаевич?
– Он старший пастор, – терпеливо объяснил Ремизов. – А я второй. Есть и еще один, Лебедев Василий Викторович. Но вы, может быть, скажете, что вас к нам привело?
– А почему у вас так пусто? – вопросом на вопрос ответил Гуров, окидывая взглядом зал.
– Среда, – пожал плечами Ремизов. – И одиннадцать утра. На это время обычно не намечено никаких мероприятий. Вот вечером будет
– Нет, спасибо, – ответил Гуров.
– Может быть… хотите исповедаться? – догадался Ремизов. – Или креститься?
– Нет, – повторил Гуров, досадуя на самого себя, что сразу не сказал, какой повод привел его в церковь, и теперь заставлял этого человека, исполнявшего здесь свои прямые обязанности, ломать голову и искать подход к этому полковнику МВД, которого непонятно зачем сюда занесло. – Я к вам по своим профессиональным интересам. Вынужден сообщить о том, что господин Берестов был убит вчера днем в кафе «Бумеранг».
Улыбчивое, приветливое лицо Эдуарда Владимировича резко вытянулось.
– Это… точно? – медленно спросил он.
– Абсолютно, – кивнул Гуров. – Но чтобы не было никаких сомнений – вот.
Он достал фотографию мертвого Берестова и показал ее Ремизову. Второй пастор нахмурился, сосредоточенно вгляделся в нее и, автоматически возвращая снимок Гурову, протянул:
– Да, это он. Он действительно должен был вчера встретиться в кафе с… с одной нашей сестрой.
– С Кристианой Вайгель? – мгновенно отреагировал Гуров.
Ремизов не ответил, вместо этого в его живых карих глазах застыл вопрос.
– Она жива, – пояснил Гуров, – но находится в больнице в крайне тяжелом состоянии.
– Ужасно, – растерянно проговорил Ремизов. – Ужасно! Кто бы мог подумать? Но почему нам не сообщили?
– В церковь звонили по телефону, указанному в визитке Берестова, но трубку никто не брал.
– Ну да, ну да, – понимающе закивал Ремизов, продолжая при этом находиться в задумчивости. – Вчера же здесь никого не было – мы выезжали в реабилитационный центр. В церкви оставалась только наша диаконисса, Людмила. Но она обычно здесь, внизу, а телефон находится в пасторской на втором этаже, так что она могла и не слышать.
– А Берестов должен был вчера находиться в этом кафе?
– Да, – подтвердил Ремизов. – Берестов должен был сопровождать Кристиану. Я ждал его сегодня после обеда, и представить себе не мог, что… – Он вдруг отвернулся от Гурова, встал лицом к кресту и вслух начал произносить слова молитвы. Гуров не перебивал, но Ремизов молился недолго, минуты две-три, после чего вновь обратил взгляд на полковника: – Но кому понадобилось совершать это злодейство?
– Вот над этим мы сейчас и работаем, – ответил Лев. – И надеюсь, что вы мне в этом поможете.
– Всем, чем могу, – серьезно кивнул Ремизов. – Только, наверное, удобнее будет разговаривать в пасторской и сидя.
– Как вам угодно. Я могу и на ногах, – пожал плечами Гуров, идя за Ремизовым в пасторскую, которая оказалась обычным кабинетом, практически ничем не отличавшимся от кабинета директора какой-нибудь конторы, и даже компьютер на столе свидетельствовал о том, что современные религиозные деятели шагают в ногу с прогрессом.
Ремизов сел за стол, Гуров устроился в кресле напротив, и разговор пошел. Первым делом полковника интересовало, что за дела были у Берестова с немкой Вайгель.