Пуля справедливости
Шрифт:
Когда отошли подальше от ворот, Грек посмотрел на трепача и спросил:
– Зачем ты ему наплел про замок? Нормально замки закрываются.
Ваняшин кивнул.
– Все так. Просто я хочу проверить, не станет ли этот ротвеллер шарить по нашей тачке. Я дверь нарочно запирать не стал. Поглядим.
Грек насупился, но ничего не сказал. А Ваняшин, заметив идущую впереди девушку в белом халате, прибавил шаг.
– Ты чего? – едва успевая за Ваняшиным, озабоченно спросил Грек.
– Хочу ей показать фотографию Игнатенко и спросить, нет ли у них здесь такого, – ответил Ваняшин. Грек плюнул под ноги, так его достал лейтенант.
– Может, лучше об этом спросить у самого главного врача? Зачем мы сюда и приехали, – напомнил Грек. Но Ваняшин оказался упрямцем, и Грек уступил:
– Беги, догоняй ее и спрашивай, – сказал Грек и пошел медленней. На улице жара под тридцать и он, в отличие от молодого Ваняшина, не мальчик, чтобы бегом бегать. Злорадно посмотрел вослед спещащему Ваняшину. Бабник, этот Лешка. Уж признался бы, что захотелось поболтать с красивой телкой. А то тоже нашел, видишь ли, подходящий повод, фотографию показать.
Капитан вздохнул. Тяжело было сознавать, что его время вот так запросто знакомиться с женщинами, ушло. Прежде чем к какой-то бабенке подойти, приходится десять раз подумать о последствиях. А с такого, как Леха, все взятки гладки.
Он увидел, как, поговорив с Ваняшиным, симпатяга в белом халате свернула в другую сторону. И Грек пожалел об этом, потому что так приятно было идти за ней и смотреть, как она виляет попой. И ножки у нее что надо. Вот радость-то для больных, когда они видят, как она наклоняется кому-то делать укол. Пусть тому больно, зато другие успеют заглянуть под короткий халатик и увидеть, какие на ней сегодня одеты трусики.
Грек подошел к поджидавшему его Ваняшину.
– Ну, сыщик, и что она тебе сказала? – спросил он Ваняшина, заметив, какой веселый стал тот после разговора с очаровашкой в коротком халате.
– Кажется, капитан, мы на верном пути. Она работает здесь медицинской сестрой. Вот в этом корпусе, – кивнул Ваняшин на двухэтажное здание, к которому они шли. – А интересующего нас человека, пару дней назад, она видела вон в корпусе для особо буйных, – при этом Ваняшин кивнул в другую сторону, где среди садовых деревьев находилось одноэтажное деревянное здание, похожее на барак. Грек повернул голову, посмотрел.
– Что-то не похоже это здание на корпус для особо буйных, – сказал Грек.
Ваняшин согласился, тут же оговорившись:
– Согласен. Только, это не я сказал, а медсестра которая тут работает.
– Ладно. Проехали. Пойдем, потолкуем с главным врачом, Василием Павловичем, – проговорил Грек, сворачивая к двухэтажному корпусу.
Главный врач поджидал оперов, выйдя из своего кабинета в коридор. Наверное, он дал небольшой разгон медперсоналу, потому что, войдя в здание, опера не увидели ни больных, ни тех, кто их лечил. Впечатление такое, что во всем здании Василий Павлович оказался единственной живой душой. Оперов удивила тишина, царящая в стенах лечебницы. И Ваняшину даже захотелось крикнуть, чтобы услышать собственное эхо. Но он удержался от этого соблазна, увидав главного врача, который тогда сочтет лейтенанта за потенциального клиента этой лечебницы.
Несмотря на довольно преклонный возраст, рука у Василия Павловича оказалось довольно крепкая, и лейтенант на это подумал: «Вот что, значит, иметь дело с психами. Такой долго уговаривать не станет».
Поздоровавшись, главврач сразу же пригласил оперов в свой
– Чем могу быть полезен? – спросил Василий Павлович, уставившись в черные глаза Грека. Чутье психиатра не подвело, именно в нем он безошибочно угадал старшего.
Грек сделался важным, совсем не похожим на того болтуна, каким его знал Ваняшин.
– Видите ли, мы разыскиваем одного человека… К вам он случайно не попал? – спросил капитан, показав фотографию Игнатенко.
Василий Павлович улыбнулся, посмотрев на капитана умиленным взглядом. Его развеселило слово – случайно.
– Во-первых, да будет вам известно, у нас частная клиника. И к нам случайно, никто не попадает. У нас находятся люди, которые не смогли получить необходимое лечение в других психиатрических лечебницах. Кому-то мы помогаем, вылечиваем, а кто-то остается у нас надолго. А этот товарищ, – Василий Павлович для верности нацепил очки и посмотрел на фотографию, хотя Ваняшин был готов поручиться, что и без очков видел главврач неплохо. – В нашей клинике такого нет, – сказал он, возвращая фотографию Греку. Грек чуть не сболтнул про медсестру, с которой разговаривал Ваняшин, но лейтенант вовремя, незаметно для главврача, толкнул капитана в бок и сказал:
– Но у нас есть сведения, что пять лет назад этот гражданин проходил длительное лечение в этом учреждение.
Теперь главврач посмотрел на Ваняшина, сказав при этом:
– Молодой человек, очень даже может быть. Я здесь работаю десять лет. Знаете, сколько пациентов побывало здесь. И позвольте заметить, я не обязан с каждым общаться. У меня есть врачи, медсестры. И вполне так может быть, что этот гражданин пять лет назад лечился у нас. Для того, чтобы уточнить, мне нужна не фотография, а его фамилия, имя и отчество. И тогда я смогу вам сказать конкретно, был у нас такой, или нет. И так, как его фамилия?
Ваняшину не очень пришлось по нраву прочитанное главным врачом клиники нравоучение. Хотелось поставить этого докторишку на место, чтобы не выпендривался, и, догадавшись об этом, Грек решил удержать лейтенанта от всяких резких высказываний, сказав за него:
– Его фамилия – Игнатенко. Алексей Юрьевич.
– Вот и прекрасненько, – замурлыкал себе под нос докторишка, достав из шкафа толстый журнал, в котором как видно велся учет пациентов побывавших в клинике. Полистав страницы журнала за тот год, который назвал Ваняшин, он нашел фамилию Игнатенко.
– Ну вот, – сказал докторишка повеселевшим голосом, – у нас был этот гражданин. И пролечился он у нас… ровно девять месяцев. После чего был выписан. Но в данный момент он к нам не поступал. Возможно, в какую-то другую клинику.
Грек нахмурился.
– Значит, у вас его нету? – настойчиво спросил усатый капитан.
Его настойчивость не понравилась главному врачу. Он нахмурился.
– Однозначно. Человека с такой фамилией у нас нету. Извините, но больше ничем помочь вам не могу, – сказал главврач, давая понять, что на этом их разговор окончен. Опера заметили, что главврач спешит выпроводить их.