Пуля уже в пути
Шрифт:
— Звони, шакал таежный, и балакай, что в голову взбредет. Но моли бога, чтобы он открыл. Иначе придется тебе медленно остывать под ночным небом Сибири.
Парень нажал на кнопку звонка, и в глубине дома раздалось мелодичное позвякивание колокольчиков. Выждав несколько секунд, он еще два раза коротко нажал на кнопку почти без интервала. Прямо азбука морзе какая-то. Внутри включили свет, и он упал из ближайшего окна в маленький палисадник.
— Кого черти принесли? — недовольно проскрипел хозяин дома, еще не совсем проснувшись, но дверь из предосторожности не
— Петр Семенович, это Виктор, — затараторил щуплый. — Мы с уловом вернулись. Все произошло, как вы и предполагали. От милиции он ушел, но мы его взяли…
Я стоял позади него и ухмылялся, уткнув ствол пистолета в ложбинку между лопатками. Складно поет. Вот только действительности его рассказ не соответствует.
Звякнул запор, и дверь медленно раскрылась. Отодвинув щуплого немного в сторону, я стремительно вынырнул из-за его спины и врезал со всей силы левой в пятак начинающего полнеть мужика. А затем добавил ногой в выпуклый живот, прикрытый майкой. Нелепо взмахнув руками, бывший мент пролетел в коридор, сгребая в кучу половик. Я ухватил за шкирку свою живую отмычку и втащил мафика туда же, прикрыв дверь ногой.
— Привет, привет, — жизнерадостно оскалился, обнажив прокуренные и пару дней не чищенные зубы. — Зашли по дороге кофейком побаловаться. А я смотрю, вы не рады гостям, Петр Семенович?
Он хмуро взирал на нас, даже не пытаясь подняться с пятой точки.
— Что ж вы гостей неприветливо встречаете? — продолжал балагурить я, поигрывая пистолетом. — Поднимайтесь живенько, и попрошу всех в гостиную. Так покалякать охота, аж скулы сводит. — И тут же сменил тон. — Вставай, мерзавец! И без дурных фантазий в комнату двигай.
Хозяин дачи поднялся, астматически дыша и покряхтывая. А затем понуро побрел в сторону светелки. Мы с мафиком пристроились в кильватер. Щуплый еле перебирал ногами, и мне пришлось его подталкивать, придерживая за воротник.
— Жирный, — обратился я к хозяину, — опускайся на диван, а лапки положи на колени. Мы не гордые, постоим.
Лазарев послушно сел на жалобно скрипнувший пружинами диван и угрюмо уставился в давненько не крашенный пол.
— Что, так и будем в молчанку играть? — осведомился я. — У меня свободного времени, конечно, много. Можно погостить и до рассвета. Вот только терпения не хватает. Нервный я что-то становлюсь к старости. Так что все это значит?
— Сам догадывайся, раз такой шустрый и смелый, — наконец-то подал голос хозяин. — Я тебе помогать не собираюсь.
— А если я заставлю?
— Кишка тонка, — бывший мент гордо поднял кустистые брови. — И куда ты потом денешься? Тебя обложили со всех сторон и рано или поздно выловят и прижмут к теплой стенке.
— Или поставят к ней? — заинтересованно вырвалось у меня. — Страшно, аж жуть берет…
— Слишком велика честь, — он усмехнулся криво и недобро. — Шлепнут где-нибудь в лесочке и закопают под елочкой. Лет через триста археологи, может быть, и найдут твой скелет. А может, и нет. Думаешь, по тебе кто-то плакать станет?
— Да вроде бы есть кому. — Сразу же вспомнились Оксанка, Вадик Сысоев, Володька
— И малолетку твою рядышком уложат, чтобы вам и на том свете не скучно было. Только вначале заберут у вас дискету. А то всех, кто с ней соприкасался, заждались в преисподней. Да и не так уж много вас осталось.
— Это все, что ты можешь мне сказать?
— Все, — он встрепенулся. — А ты еще на что-то надеешься? Я бы на твоем месте отдал дискету и пустил себе пулю в лоб, чтобы долго не мучили.
— Спасибо за предложение, конечно, — вежливо отказался я от заманчивой перспективы, — но у меня совершенно другие планы на жизнь.
— Уж не убить ли меня хочешь? — Он даже позволил себе улыбнуться. — Так за мой труп с тебя еще три лишние шкуры сдерут и только потом отправят на скотобойню.
Я подумал чуток, почесав пистолетом около уха. А затем решительно приставил ствол к виску щуплого, продолжая придерживать его за шкирку. Тот стоял ни жив ни мертв.
— Это вряд ли. Меня здесь и не было отродясь. Просто вы что-то не поделили между собой, и этот щенок пристрелил тебя в запальчивости. А потом, поняв, что натворил, покончил жизнь самоубийством.
И спокойно нажал на курок. Грохнул выстрел, и голова щуплого обиженно дернулась в сторону. А затем он медленно свалился к моим ногам, издав глухой шлепок. Я перевел мушку на хозяина дачи.
— И теперь тебе нечего сказать?
Он даже не шелохнулся. Только глаза превратились в узкие щелочки и полыхнули в мою сторону неприкрытой злобой и ненавистью.
— Ты не посмеешь…
— Вот тут ты ошибаешься. — Я нажал на курок и продолжал смотреть на него, не мигая.
Пули принялись клевать его широкую грудь. Из рваных ран хлестко забила кровь, поливая белую майку, которая моментально окрасилась в красный цвет.
Гильзы, как при замедленной съемке, сыпались на пол, разлетаясь в разные стороны.
Внезапно повисла тишина. Он так и остался сидеть на диване, только свесил безжизненно голову на окровавленную грудь.
Я затер свои отпечатки на волыне и бросил ее рядом со щуплым. Если не вдаваться в подробности, то все это вполне походило на спонтанную разборку что-то не поделивших между собой коллег. Естественно, криминалисты смогут при желании разобраться во всем. Но только если у них возникнет непреодолимое желание. В любом случае, мое имя не написано в предсмертной записке кровью на стене. И мне нисколько не жаль этих деляг. Тот, кто решил принять участие в осеннем сафари, должен быть готовым в любую минуту превратиться из охотника в жертву.
Я подошел к тумбочке с импортным телевизором и взял лежащий там мобильный телефон. Набрав легко запоминающийся нижегородский номер, который сам хозяин дал мне совсем недавно, стал терпеливо ждать. Длинные гудки настойчиво пищали в трубке.
Через несколько минут прозвучал тихий голос:
— Слушаю. Кому я понадобился?
— Извиняюсь, что оторвал от сновидений, Папа Нос. Это наглый Филин беспокоит.
— На самом деле наглый, — добродушно усмехнулся теневой хозяин Нижнего. — Чего тебе не спится, пташка?