Пуля в подарок

Шахов Максим Анатольевич

Артем хлопнул ладонью по столу и проговорил:

– Хватит предисловий, уважаемый! Даю тебе пять минут. Если не раздуплишься, я встану и уйду. И твоя охрана, заметь, меня не остановит…

– И об этом догадываюсь, – загадочно промерцал глазами Ихсан. – В двух словах: я знаю Умара. Этот человек мутит воду, льет кровь и торгует наркотиками. И я готов отдать тебе Умара. Лично тебе, Тарасов. Мои земляки получат мир, а ты – медаль…

– Орден, – иронически поправил Артем. – Если так, давешней ошибки с Афганцем я не повторю и Умару лично горло

перережу…

– Правильно! – с жаром подхватил Ихсан. – Но ты сам понимаешь, что мое имя не должно всплыть ни при каком раскладе. Поэтому постарайся не попасть в плен: бойцы Умара пытать еще не разучились…

– Считай, что моим словом ты уже заручился, – сказал Тарасов. – Ну, сказывай, где Умара искать, агарянин…

Ихсан не понял, что значит «агарянин», но обижаться не стал.

– Я ведь твоему командиру не зря позвонил, – сказал авторитет. – Думаешь, легко было его телефончик получить? Так вот, записывай координаты…

Артем записывал телефоны, соображая, должен ли он будет доложить Мезенцеву содержание этого странного разговора. Выйдя из офиса, он принял окончательное решение: не перегружать батю лишней информацией.

Слухи о стрельбе и трупах в Чечне доходили до Ростова-на-Дону и прочно оседали в обывательских мозгах. Марина сидела в офисе своей газеты, анализируя по каплям просачивающуюся информацию. Она отложила на дальнюю полку репортаж о губернаторе, заботящемся о пенсионерах и малоимущих, целиком погрузившись в вечную кавказскую проблему. Выпускающий редактор Коля уже дважды прибегал, экспансивно требуя сдать материал к сроку, но Марина отмахивалась от назойливого хлыща. Картинка последних событий складывалась перед ней, как мозаика. Вырисовывалась серьезная аналитическая статья, которой она, начинающий журналист, может козырнуть перед зазнавшимися столичными коллегами. Нужно позвонить в «Московский комсомолец», есть там один неравнодушный человек…

– Марина, ну черт возьми! – заныл Коля, в очередной раз вырастая в дверях.

– Иди ты! – окрысилась Марина.

– К тебе тут мальчик, – сказал Коля. – Говорит, что у него для тебя интересные сведения…

Чернявый мальчик вошел следом и, мягко выговаривая звук «г», проговорил:

– Здравствуйте! Это вы, говорят, Чечней занимаетесь?

– Я, а что? – улыбнулась Марина симпатичному гостю.

– Где мы можем поговорить без свидетелей? – поинтересовался мальчик.

– Да в кафе на углу. Пошли!

Выпускающий редактор визгливо заорал вслед:

– Марина, а материал?! Применю штрафные санкции, так и знай!..

По дороге Марина спросила:

– Тебя как зовут?

– Дмитрусь… пардон: Дима, – ответил чернявый.

– Ты оттуда?

– Нет, что вы!..

Они вышли из здания редакции, миновали сигаретный ларек.

– Теперь сюда, – указала Марина в сторону переулка. – Срежем путь… Я диктофон забыла на столе. Может, вернуться? Блокнот я все-таки взяла… что… ах…

Лицо девушки

с расширенными глазами обернулось к Дмитрусю.

Для верности он выдернул нож из-под обтянутой футболкой тощей лопатки и погрузил его еще раз. Подхватив обмякшее тело, уложил Марину у стены и быстрыми шагами миновал полутемный проулок.

Никто не заметил.

Через час Миша Тарасов звонил Артему.

– Брат, убили ее!.. Марину мою убили!.. Застрелили!.. Я не знаю…

И Миша расплакался, некрасиво подвывая басом.

– Не чепуши. Я прилечу завтра, – сжав зубы, ответил Тарасов. – Жди!

Артем вытряс из своей папочки конспекты занятий и вложил туда коряво исписанный лист. Бегом пересек плац и взлетел на ступеньки штаба. Батя как раз что-то втолковывал дежурному.

– Разрешите обратиться, товариш полковник?

– Ну? – обернулся Мезенцев.

– Товарищ полковник, мне нужно…

– Что в папке? – ткнул пальцем Мезенцев.

– Это рапорт.

– Насчет чего?

– Насчет недельного отпуска.

– Совсем охренел, что ли?! – возмутился комбат. – С каких таких делов? А, Тарасов?!

– Мне срочно нужен отпуск.

– Отставить! – рыкнул Мезенцев.

– У меня и второй рапорт есть, – сказал Артем. – Насчет увольнения из Вооруженных сил.

– Совсем охренели офицеры! – почти простонал полковник. – Батальон, того и гляди, в Ханкалу кинут в полном составе, а этот…

– Вот потому и рапорт, товарищ полковник.

Подкатил к крыльцу «газик» комбата.

– Давай свою бумажку, – буркнул батя.

– Какую из двух?

– Рапорт об отпуске, мля!

Поставив размашистую подпись, Мезенцев прыгнул в «газик» и укатил.

– Что вы и вправду, товарищ капитан! – сказал дежурный прапорщик, все это время стоявший навытяжку перед комбатом. – Тут такие дела завариваются…

– Не умничай, салабон! – сердито бросил Артем и заторопился к себе: час на сборы, и можно еще успеть на самолет.

Опять с Алькой не попрощался, черт!

Увидев восковое лицо Марины, мирно лежащей в гробу, Артем почему-то вспомнил об Альке, и ему сделалось грустно. Злость и ненависть к Умару – в том, что это дело рук полевого, Тарасов не сомневался ни минуты – сменились острым желанием мести. Смерть Умара стала фактом, не подлежащим обсуждению. Артем знал, что приехал в Ростов, к воротам Кавказа, вовсе не на похороны.

Зареванный, с утра пьяный Миша, прижав руки к груди, неотрывно смотрел на бледно-восковую покойницу. «В кого он такой? – размышлял Артем, глядя на Тарасова-младшего. – Мало его в школе лупили… Или, наоборот, слишком часто…»

На поминки Тарасов-старший решил не оставаться. Какое ему, собственно, дело до несостоявшейся родственницы?

Артем тронул брата за плечо:

– Успокойся! Не смеши народ! Ей там лучше…

«Чем с тобой, сопляк», – чуть не добавил Тарасов-старший, но вовремя заткнулся: не место и не время.