Пункт назначения: Счастье
Шрифт:
Однако эти истинные идеи оставались частными, закрытыми от общественности, которой они могли бы помочь. Их не объясняли растущему числу людей с депрессией и неврозом. Они не были определяющими в лечении, которое предлагалось таким пациентам.
Общественности никогда не говорили о самом большом значении этого исследования. Джордж и Тиррил пришли к выводу, что, когда дело доходит до депрессии и тревоги, «обращение внимания на окружение человека может оказаться по крайней мере таким же эффективным, как физическое лечение [89] ». Никто их не спрашивал: «Как вы это делаете? Какие бы изменения в окружении человека могли бы уменьшить депрессию и тревогу?»
89
ТК Harris, Social Origins of Depression, 266.
Эти
Сейчас я понимаю, что исследование в Камберуэлле было моментом, когда понимание сути депрессии могло бы пойти совсем в другом аспекте. Их исследование было опубликовано в 1978 году, за год до моего рождения. Если бы мир прислушался к Джорджу и Тиррил, то врачу, к которому я обратился восемнадцать лет спустя после опубликования результатов исследования, пришлось бы рассказать мне совсем другую историю о причинах моей боли и о том, как мне от нее уйти.
После одной из наших долгих бесед Джордж Браун сказал мне, что проведет остаток дня, работая над своим последним научным трудом, уходящим еще глубже в причины депрессии. Когда мы познакомились, ему уже исполнилось восемьдесят пять лет, и он сказал, что, возможно, это его последний исследовательский проект. Но он не останавливается. Когда он уходил, я молча представлял его соседку, утонувшую много лет назад [90] . Джордж говорил мне не раз: «Так много всего, что нам еще нужно узнать». Зачем ему останавливаться сейчас?
90
…я молча представлял его соседку, утонувшую много лет назад.
Джордж подчеркнул, что он не видел прямой связи между тем самоубийством и исследованием депрессии, которое он проводил позже. Он начал думать об этом годы спустя.
Часть вторая
Разобщенность: девять причин депрессии и тревоги
Глава 5
Подбирая флаг (введение во вторую часть)
Узнав все про исследование Джорджа Брауна и Тиррил Харрис, я отправился по его следам, которые вели по всему миру. Я хотел узнать, кто еще изучал скрытые причины депрессии и беспокойства и как бы это могло помочь нам уменьшить их. В последующие годы я обнаружил, что в мире есть социологи и психологи [91] , которые подобрали изодранный флаг Джорджа и Тиррил. Я находил их от Сан-Франциско до Сиднея, от Берлина до Буэнос-Айреса. Все это стало казаться мне своего рода подпольной лабораторией депрессии и тревоги, где соединяют воедино более сложные и правдивые истории.
91
…в мире есть социологи и психологи…
Tirril Harris, Where Inner and Outer Worlds Meet: Psychosocial Research in the Tradition of George Brown (London: Routledge, 2000), 27–8.
Только после долгих бесед со всеми этими учеными я понял, что все обнаруженные ими социальные или психологические причины депрессии имеют что-то общее. Все они являются формами разобщенности. Все они являются способами, при помощи которых нас отрезали от чего-то ужасно необходимого, потерянного нами на жизненном пути.
Изучая депрессию и тревогу несколько лет, я научился определять девять причин. Хочу уточнить, что они не являются исчерпывающими причинами депрессии и тревоги. На самом деле их больше, просто не все еще раскрыты (или не все встретились мне за время исследования). Я также не говорю, что каждый переживающий депрессию или тревогу обнаружит у себя их все. Например, у меня были некоторые из них, но не все.
Следование
Глава 6
Причина первая: работа без полномочий
Джо Филлипс [92] ждал окончания дня. Если бы вы зашли в магазин красок в Филадельфии, где он работал, и попросили б галлон краски какого-нибудь оттенка, он предложил бы вам выбрать нужную из таблицы, а потом приготовил бы ее. Он добавлял немного красителя в банку, ставил ее в аппарат, напоминающий микроволновую печь. Там краска интенсивно встряхивалась. Это делало ее цвет однородным. Потом Джо взял бы у вас деньги и сказал бы: «Спасибо, сэр». Затем он снова ждет следующего покупателя и делает то же самое. Снова ждет, снова готовит заказ. Весь день. Каждый день.
92
Джо Филлипс…
Джо ненастоящее имя. Он попросил меня использовать псевдоним. Все остальное осталось без изменений. И его личность, и аудиозапись интервью были подтверждены Bloomsbury, издателем этой книги.
Принимал заказ.
Перемешивал краску.
Говорил: «Спасибо, сэр».
Ждал.
Принимал заказ.
Перемешивал краску.
Говорил: «Спасибо, сэр».
Ждал.
И так далее, и так далее.
Никто не замечал, делает ли Джо все правильно или нет. Единственное, что удостаивалось комментария со стороны босса, так это опоздания, за которые он получал нагоняй. Уходя с работы, Джо всегда думал: «Я не чувствую, что как-то изменил чью-то жизнь». Отношение работодателей, по его словам, сводилось к замечаниям с их стороны: «Ты делаешь это вот так. И ты приходишь в это время. Пока ты выполняешь эти требования, все прекрасно». Но он все чаще ловил себя на мысли: «А где возможность меняться? Где возможность роста? Где реальная возможность приносить пользу компании, в которой я работаю? Ведь любой может приходить в указанное время и делать то, что ему велят».
Джо казалось, что его человеческое сознание, понимание и чувства почти порочны. Всякий раз, когда за обедом в китайском ресторане он рассказывал мне о чувствах, вызываемых работой, он вскоре начинал себя упрекать:
– Есть люди, которые отдали бы жизнь за такую работу. И я понимаю это и благодарен за нее.
Она хорошо оплачивалась. Джо мог позволить себе жить с девушкой в приличном месте. Он знал кучу людей, которые не имели всего этого. Он испытывал вину за свои чувства. Но потом мысли возвращались снова.
А он все перемешивал краску.
А он все перемешивал краску.
А он все перемешивал краску.
– Поэтому скука фактически и есть постоянное чувство, которое испытываешь, делая то, что тебе не хочется, – рассказывал мне Джо. – В чем здесь радость? Я недостаточно образован, чтобы все это объяснить, но меня просто не отпускает чувство… что нужно заполнить эту пустоту. А я даже не мог бы прикоснуться и пальцем к тому, что является этой пустотой в действительности.
Джо уходил из дома в семь утра, работал весь день и возвращался в семь вечера. Он начал думать: «Ты работаешь 40–50 часов в неделю. Если тебе это по-настоящему не нравится, просто развивается депрессия и тревога. Возникает вопрос: зачем я делаю это? Должно быть что-то лучше». Он сказал, что начал чувствовать, что больше «нет никакой надежды».
– Нужно, чтобы ты мог решать нормальные задачи, – говорил он, слегка пожимая плечами. Мне показалось, что ему неловко от своих слов. – Ты должен знать, что твой голос имеет значение. Ты должен знать, что если тебе есть что сказать, ты можешь высказаться и изменить что-то.
У него никогда не было такой работы. Он боялся, что никогда и не будет.
Если так много часов бодрствования ты проводишь, убивая себя, с единственной целью прожить еще один день, очень трудно отключиться и по-хорошему пообщаться с любимыми людьми, когда возвращаешься домой. У Джо обычно оставалось на себя пять часов перед тем, как он ляжет спать и снова проснется, чтобы перемешивать краску. Ему хотелось просто рухнуть перед телевизором и побыть одному. В выходные же единственным желанием было изрядно напиться и посмотреть футбол.