Пункт назначения: Счастье
Шрифт:
И такое исследование показало, что препараты работают. Около 67 % пациентов реально почувствовали себя лучше, как и я в первые месяцы.
Но потом они обнаружили кое-что еще. В течение года половина пациентов снова переживали полную подавленность. Только один из трех принимающих таблетки длительное время [60] полностью восстанавливался. (Но даже и это преувеличивает эффект, так как мы знаем, что многие из этих людей восстановятся естественным путем, без таблеток.)
60
Только один из трех принимающих таблетки длительное время…
Evans, Emperor’s New Drugs, 58–062, 73, 94; Healy, Let Them Eat Prozac, 29.
Это было похоже на мою историю один в один. Сначала я почувствовал себя лучше. Эффект ослабевал, я увеличивал дозу. Затем улучшение снова уходило. Когда я понял, что антидепрессанты больше не помогают мне независимо от дозы и подавленность возвращается обратно, я предположил, что со мной что-то не так.
Теперь я читал
61
Теперь я читал результаты испытания «Звездный процесс».
Diane Warden et al., «The STAR*D Project Results: A Comprehensive Review of Findings,» Current Psychiatry Reports 9, no. 6 (2007): 449–459; A. John Rush et al., «Acute and Longer-Term Outcomes in Depressed Outpatients Requiring One or Several Treatment Steps: A STAR*D Report,» American Journal of Psychiatry 163 (2006): 1905–1917; Bradley Gaynes et al., «What Did STAR*D Teach Us? Results from a Large-Scale, Practical, Clinical Trial for Patients With Depression,» Psychiatric Services 60, no. 11 (ноябрь 2009),Mark Sinyor et al., «The Sequenced Treatment Alternatives to Relieve Depression (STAR*D) Trial: A Review,» Canadian Journal of Psychiatry 55, no. 3 (март 2010): 126–135, doi: 10.1177/070674371005500303; Thomas Insel at al., «The STAR*D Trial: Revealing the Need for Better Treatments’ Psychiatric Services 60 (2009): 1466–1467. Warden et al., «Th e STAR*D project results: A comprehensive review of findings,» Current Psychiatry Reports 9, no. 6 (декабрь 2007): 449–459. Доказательства «Звездного процесса» оспариваются Питером Крамером, но я нахожу его доводы неубедительными. Для тех, кто захочет, можно посмотреть его критику в: Ordinarily Well, 192–3. Также смотрите: Robert Whitaker, «Mad in America: History, Science, and the Treatment of Psychiatric Disorders,» Psychology Today,https://www.nimh.nih.gov/funding/clinical-research/practical/stard/allmedicationlevels.shtml, доступно с 1 ноября 2016.
Это доказательство подтверждалось несколько раз [62] . 65–80 % людей использовали антидепрессанты и продолжали испытывать депрессию.
Мне кажется, самое важное из всех доказательств малоэффективности антидепрессантов следующее: большинство людей на этих препаратах после первоначального улучшения остаются подавленными и испытывают тревогу. Хочу подчеркнуть, что некоторые авторитетные ученые до сих пор считают, что эти препараты действительно работают. Свою позицию они отстаивают по причине реального химического воздействия на меньшинство людей, которые принимают их. Это возможно. Химические антидепрессанты вполне могут быть частичным решением для небольшого количества депрессивных и тревожных людей. Конечно, я не хочу отнимать что-либо, несущее облегчение другому. Если вы чувствуете, что вам помогает и положительные стороны перевешивают побочные эффекты, вы должны продолжать. Но невозможно перед лицом всех доказательств считать, что этого достаточно для подавляющего большинства депрессивных и тревожных людей. Я больше не мог этого отрицать. Для подавляющего большинства необходимо найти другие причины того, что заставляет нас переживать депрессию. И необходимо найти другой способ решения этой проблемы.
62
Это доказательство подтверждалось несколько раз.
Corey-Lisle, P. K. et al., «Response, Partial Response, and Nonresponse in Primary Care Treatment of Depression,» Archives of Internal Medicine 164 (2004): 1197–1204; Trivedi et al., «Medication Augmentation aft er the Failure of SSRIs for Depression,» New England Journal of Medicine 354 (2006): 1243–1252; Stephen S. Ilardi, Th e Depression Cure: The Six-Step Programme to Beat Depression Without Drugs (London: 2010, Ebury Publishing), 44–5. Они также указывают на то, что человек может оставаться подавленным и все же чувствовать некоторое улучшение, т. е. некоторое движение по шкале Гамильтона. Сказать, что человек остался подавленным, не означает, что для него не было никакой пользы. Просто этого недостаточно и не может рассматриваться как полное решение.
Но какими, недоуменно спрашивал я себя, могли бы быть эти причины?
Глава 3
Исключение горя утраты
Забавно, но, узнав, что депрессия и тревога не вызваны химическим дисбалансом, я снова стал чувствовать себя неуравновешенным. Кто-то однажды сказал мне [63] , что объяснение причины страданий является одним из самых могущественных поступков, которые когда-либо можно совершить. Обратное действие имеет такую же силу: я чувствовал, что нахожусь на утлом суденышке, а кто-то убрал на нем все перила.
63
Кто-то однажды сказал мне…
Мне это сказала потрясающий клинический психолог Люси Джонстон. Это не ее цитата, и я не смог отследить оригинальный источник. Если кто-нибудь знает, пожалуйста, свяжитесь со мной, чтобы я мог указать имя автора.
Я начал искать для себя другую историю. Некоторое время спустя, когда в Аризоне я впервые поговорил с женщиной по имени Джоанна Каччиаторе, я увидел первый намек на иное понимание этой проблемы. Он изменил мой путь, по которому я чуть было не пошел.
– О,
У нее были очень болезненные схватки в течение трех недель, и она считала, что ей нужна помощь. Она очень хотела стать правильной матерью и даже не жевала жвачку с аспартамом во время беременности из опасения навредить ребенку. И она продолжала настаивать:
– Это очень болезненные схватки, они не кажутся мне нормальными.
Но врач упорно стоял на своем:
– Все нормально.
Потом она наконец отправилась в больницу на роды.
– У меня уже было трое детей, и я знала, какая обстановка должна быть в родильном зале, – рассказывала Джоанна. Она довольно быстро почувствовала: что-то там не так. Вокруг был какой-то хаос, и команда медиков заметно паниковала. Схватка длилась минуту, потом через тридцать секунд начиналась другая.
Когда она тужилась настолько сильно, насколько могла, ей неожиданно сообщили, что не слышат сердцебиения ребенка. Она попыталась тужиться еще сильнее и почувствовала, как покидает собственное тело и смотрит на себя сверху.
– Я помню, как смотрела на себя. У меня дрожали ноги. Просто дрожали. Я никак не могла остановиться. Мои глаза были плотно закрыты, когда она родилась, потому что… я старалась вытолкнуть ее как можно быстрее.
Как только малышка появилась, врачи приняли решение, без ведома Джоанны, не пытаться ее реанимировать. Они передали ее Джоанне, потом мужу, и он нежно сказал ей:
– У нас прекрасная маленькая девочка.
– В тот момент я просто села, – рассказывала мне Джоанна годы спустя. – Я стала для нее матерью в тот же момент. Я протянула руки и сказала: «Дай мне ее». Она была идеальная. Весила 3600. У нее были пухлые щечки. Ручки были с перевязочками на запястьях. И он опустил ее ко мне на руки. Она просто выглядела спящей. Это было странное противопоставление рождения и смерти, которые соединились в одно мгновение. И этому было суждено изменить ход моей жизни.
И она продолжила:
– Вот что я теперь скажу тебе. У меня было много потерь в моей жизни. До того как мне исполнилось сорок, я потеряла обоих родителей. Я потеряла лучшую подругу. Но я никогда не думала, что потеряю свою дочь. Это то, к чему я себя никогда не смогла бы подготовить. Просто непостижимо. – Через три месяца после смерти дочери Джоанна весила 40 килограммов. Она говорила: – Я не была уверена, что справлюсь. Мне казалось, что я умираю. Каждый день я открывала глаза, если удавалось уснуть, и говорила: «Я не хочу быть здесь. Я не хочу быть здесь. Я не хочу больше так себя чувствовать. Я больше не могу с этим справляться». Вскрытие не дало результатов. У ребенка не было врожденных проблем. Думаю, мое тело пыталось рожать, но шейка матки не раскрывалась. Единственное, о чем я могла думать, так это о том, что мое тело убило ее. Буквально задушило до смерти. Так что у меня были довольно резкие отношения с собственным телом долгое время. Единственный человек, которого я должна была винить, это я сама. И мое тело. От меня требовалось только одно – родить эту здоровую малышку, и она была здоровой. Так что это не было ее проблемой. Это было моей проблемой. Что-то сломалось в моем организме. Я называла его Иудой, потому что чувствовала: он предал ее и, таким образом, меня.
Через несколько лет Джоанна [64] получила образование клинического психолога и стала преподавателем по социальной работе в университете штата Аризона. Ее специализацией была травма утраты. Она помогала людям, потерявшим близких при тяжелых обстоятельствах.
По мере своей практики Джоанна заметила кое-что необычное. Вскоре после того, как они пережили смерть любимого человека, многим из ее пациентов психиатры диагностировали клиническую депрессию и прописывали очень сильные психотропные препараты. Это становилось нормой. Людям говорили, что они клинически нездоровы и их мозг нуждается в химической терапии. Например, одна из ее пациенток, чей ребенок умер недавно, рассказала своему врачу, что она иногда чувствует, будто он разговаривает с ней. Это не беспокоило женщину, напротив, она испытывала нечто похожее на утешение. И все же ей незамедлительно вывели диагноз «психоз» – и прописали антипсихотические препараты.
64
Через несколько лет Джоанна…
В этой главе я часто ссылался на опубликованные работы Джоанны. Смотрите: Joanne Cacciatore and Kara Thieleman, «When a Child Dies: A Critical Analysis of Grief-Related Controversies in DSM-5,» Research on Social Work Practice 24, no. 1 (январь 2014): 114–122; Caciattore and Th ieleman, «The DSM-5 and the Bereavement Exclusion: A Call for Critical Evaluation,» Social Work (2013), doi:10.1093/sw/swt021; Jeffrey R. Lacasse and Joanne Cacciatore, «Prescribing of Psychiatric Medication to Bereaved Parents Following Perinatal/Neonatal Death: An Observational Study,» Death Studies 38, no. 9 (2014); Cacciatore, «A Parent’s Tears: Primary Results from the Traumatic Experiences and Resiliency Study,» Omega: Journal of Death and Dying 68, no. 3 (октябрь 2013–2014): 183–205; Caciattore and Thieleman, «Pharmacological Treatment Following Traumatic Bereavement: A Case Series,» Journal of Loss and Trauma 17, no. 6 (июль 2012): 557–579.
Джоанна заметила, что, когда ее пациентам ставили такие диагнозы, они начинали сомневаться в своих чувствах и в себе. А это заставляло их еще больше уходить в себя.
Столкнувшись с этим несчетное количество раз, Джоанна начала исследовать, как диагностируется депрессия, и публиковать научные статьи по этому поводу. Как в США врачи должны выявлять депрессию, изложено в «Диагностическом и статистическом руководстве» – DSM – IV (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders), которое уже вышло в пяти различных изданиях и написано группой психиатров. Это библия, используемая почти всеми врачами общей практики. Книга очень популярна во всем мире. Чтобы у человека диагностировали депрессию, у него должны проявляться по крайней мере пять из девяти симптомов почти каждый день. Например, подавленное настроение, снижение интереса к удовольствию или чувство бесполезности.