Пуповина
Шрифт:
Кузнецов провел кончиком языка по шершавым губам.
Выпить. Отличная мысль, чувак.
Покачиваясь, он прошел на кухню. Достал из морозилки припасенную бутылку.
– Я тебе не отец, – бормотал он, срывая крышку. – Ты мне не дочь, а я тебе не отец, так вот.
Наконец с крышкой было покончено, и он сделал огромный глоток. Живот тут же скрутило, внутри расцвел огненный шар, и спиртное попросилось наружу. Владимира вырвало прямо на пол.
– Ты сдохла, – давясь рвотой, прохрипел он. –
(ты не забыл, что мне скоро десять лет?)
Дерьмо.
Подождав, пока желудок отпустит, он вздохнул и предпринял еще одну попытку. На этот раз все прошло удачно. Через минуту он повторил.
Хмель быстро ударил в голову. Кузнецов кое-как убрался на кухне и нетвердой походкой прошлепал в спальню.
Посмотрел в окно. Конечно же, там никого не было.
«Там никого и не могло быть, дубина».
Ага, точно.
Он пьяно усмехнулся и лег в кровать.
Все будет в ажуре.
Однако нормально уснуть ему в эту ночь не пришлось.
Страшное произошло буквально сразу же. Во рту еще стоял прогорклый вкус водки, тело было ватным, и веки ни в какую не хотели разлипаться, но мозг уже четко зафиксировал: в доме чужой.
Владимир подскочил в кровати, словно распрямившаяся пружина.
– Ира? – спросил он, выйдя в коридор. Его пятка угодила во что-то липкое, и он сморщился. Включил свет и закричал, увидев на полу грязные следы босых ног. Не ребенка, а подростка, неосознанно отметил он, разглядывая подсыхающую слякоть на ламинате.
Его безумный взгляд метнулся к двери. Распахнута, как орущий в ужасе рот, впуская в квартиру струящийся из подъезда сквозняк.
Следы вели в комнату к дочери.
«Нет».
Кузнецов понесся на кухню, и, схватив разделочный нож, вбежал в детскую.
(Оно там. В кроватке Настюши, оно хочет утащить ее с собой)
От этих диких мыслей у него зашевелились волосы. Он включил свет и бросился к детской кроватке. Пуста.
Владимир в растерянности переминался с ноги на ногу, оглядывая комнату.
– Настя?!
Сзади кто-то негромко захихикал, и он развернулся, выставив вперед нож.
Шкаф, конечно же.
Рука потянулась к дверце.
– Я убью тебя, – сквозь зубы сказал он. – Верну тебя туда, откуда ты пришла.
Смешок повторился, и Кузнецов распахнул шкаф. Слева что-то встрепыхнулось, и он, не думая, взмахнул ножом. Лезвие распороло платье Ирины – ее любимый вечерний наряд.
Никого нет.
– Я не сошел с ума, – задыхаясь, произнес Владимир. Он переворошил все содержимое шкафа. Ни Насти, ни…
(мертвой девочки)
никого другого там не было. И не могло быть.
Он тупо посмотрел на руку, с остервенением сжимающую нож.
(испортил платье
– Но как же следы?! – он замотал головой, словно пытался отрицать очевидное. – Чертовы следы?
(когнитивный диссонанс, парень)
Хихиканье раздалось вновь. На этот раз звук шел из гостиной, и Владимир, не раздумывая, сорвался туда.
Конечно, как он сразу не подумал. Тварь схватила его дочь и потащила к Ирине, чтобы там всех вместе их сожрать…
Оно было там.
Владимир завопил не своим голосом, видя, как разлагающееся существо со спутанными волосами медленно ползет по одеялу к Ирине. Услышав крик мужчины, оно повернулось к нему.
– Это мое, – прохрюкало оно. – Отдай мне их.
Ирина открыла глаза и, завидев Владимира, разразилась истошным криком.
Кузнецов бросился вперед, в неистовстве размахивая ножом.
Ирина швырнула в него подушку, не переставая звать на помощь. Откуда-то донесся перепуганный голосок Насти.
Владимир отшвырнул подушку и прыгнул на кровать. Ирина обнимала плачущую Настю, загораживая ее своим телом.
Он остановился, щурясь от света и удивленно крутя головой по сторонам.
Тварь куда-то исчезла.
– Папа, не надо, – судорожно всхлипывала дочь, вцепившись в ночную рубашку матери.
– Настеныш, – упавшим голосом произнес Владимир. Боже, что происходит? Он поднял глаза на жену. Бледная, с расширенными глазами, она выглядела как привидение.
– Ты сошел с ума, Володя, – заикаясь, с трудом выговорила она. – Не подходи к нам!
– Послушай, я просто увидел…
(что ты увидел?)
– Я…
Кузнецов запнулся, с тревогой прислушиваясь.
Ну да. Как он сразу не догадался?
– Она под кроватью, – хрипло сказал он, неуклюже спрыгивая вниз. – Я знаю…
Он опустился на четвереньки.
– Решила поиграть со мной в прятки? – едва слышно спросил он.
В темноте чувствовался едва различимый запах пыли и… чего-то нехорошего.
(запах протухшего мяса)
Темнота под кроватью студенисто шевельнулась, словно была тающим куском желе. Потом кто-то снова хихикнул.
В тот момент, когда он, сопя от натуги, начал двигать кровать, Ирина обрушила на его затылок тяжелую вазу.
23 апреля, пятница, 7:22
– Эй! Кому говорят! Поднимайся, давай!
Голос был странным, казалось, он был везде, сочился отовсюду, словно клейкий туман, пеленая тяжелым покрывалом.
Владимир открыл глаза. Он попытался приподнять голову и едва сдержал стон – боль была такая, словно в его затылок по самые шляпки заколотили несколько «соток».