Пушка 'Братство'
Шрифт:
Взвод, сформированный из мужчин нашего тупика, должен был впервые занять сторожевой пост на парижских укреплениях. Обычно 141-му батальону положено собираться на Гран-Рю в сотне шагов от Дозорного, перед домом Na 53, где и размещалась 27-я секция. Отсюда сводные роты с музыкантами во главе направляются на свои позиции. Гифес -- он теперь, после выборов офицеров,
щеголяет в нашивках младшего лейтенанта -- добился, в обход правил, разрешения от командира батальона Ранвье добираться до места назначения прямо из тупика и своими собственными средствами. Почему? Полагаю, что владелец типографии просто хотел сделать приятное своим людям,
Этим по-осеннему свежим и чистым утром наше воинство двинулось в путь так, словно собралось на загородную прогулку. Жены решили сопровождать мужей, принарядились и, так как нам предстояло пробыть на посту до вечерa, захватили с собой съестное. Ноэми Матирас состряпала рагу из зайца, Элоиза Бастико зажарила курицу, Бландина Пливар -- бараньи ножки. Словом, буквально творили чудеса, с беспечностью отчаяния потратив все до последнего гроша, чтобы купить мяса, которое в последние дни почти совсем исчезло с прилавков, да и цены на него заламывали просто неслыханные. Ho ведь жены-то провожали своих мужей на войну, и может статься, в последний раз они обедали в семейном кругу.
К всеобщему изумлению, Пунь расщедрился и пожертвовал бочонок кларета. Ие отставать же было и мне -- я запряг Бижу.
Погрузка происходила под умиленными взглядами женщин, остававшихся дома,-- Клеманс Фалль из-за больных ребятишек, a Фелиси Фаледони с моей мамой нужно было срочно сдавать заказанные позументы и аграмант. Сидони, супруга Нищебрата, осталась из-за тяжелой беременности, Терезе Пунь муж поручил управляться в его отсутствие с кабачком; Мокрица -- понятно почему, Дерновка и Митральеза -- из-за своеобразного чувства патриотической стыдливости, a Камилла Вормье, тоже шлюха, но не официальная, как те две, не пожелала позорить мундир мужа.
Тетка украсила плющом повозку, a из окна, покуривая трубочку, смотрел на нас с улыбкой Предок, держа мою крошечную двоюродную сестренку на руках. Наш акробат Пружинный Чуб отцепил красное знамя от статуи Непорочного Зачатья, и оно билось теперь над оглоблями. A за крупом Бижу кто-то пристроил надпись: "Дозорный тупик Бельвиля*.
Шествие замыкали собаки. Славный Пато увязался за своим старым дружком Бижу, Буль из "Пляши Нога" -
за капралом Пунем, Негро -- за своим хозяином цирюльником; Руссен бежал за Негро, Филис -- за Руссеном, не обращая внимания на крики своей хозяйки Мокрицы, которая во все горло звала ee обратно, придерживая за ошейник Клерона, рвавшегося за всей честной компанией. Откуда-то взялись даже четыре кота, они с минуту трусили за псами, a потом со злобным мяуканьем исчезли во дворе красильни, что на углу улицы Пиа.
Сначала наш кортеж двигался в полном молчании. И национальные гвардейцы, и женщины, и дети, словом, все и каждый не могли отделаться от каких-то непонятных угрызений совести, покидая свои тупйк. Только радушный прием Бельвиля подбодрил их. Зеваки, покупатели, теснившиеся перед лавчонками, коммерсанты выбегали на пороги домов. Из открывавшихся окон неслись крики приветствия. На углу улицы Пуэбла, перед воротамн конюшен, амбаров, складов, перед кузницей Гратьена, где сдавались внаем кареты, толпились ломовики и возчики. Оттуда тоже доносились приветственные возrласы в честь наших гвардейцев и залп соленых словечек в адрес их супружниц.
Тупик, окончательно повеселевший, начал и сам отвечать остротой на остроту. Мы замедлили
Мы уже подходили к Роменвильской заставе, как вдруг смерч алых всадников, промчавшись по бульвару Мортье, осадил лошадей перед головой нашего кортежа.
– - Привет Дозорномуl
Это был Флуранс со своими гарибальдийцами. Разгладив кончиком указательного пальца шелковистые усы, наш отважныймятежник рассмеялся детским смехом. Потом бросил по-итальянски какую-то шутку своим адъютантам Чиприани и Леонарди, отчего прыснула вся его свита, в том числе и наш Пальятти.
– - Гражданин лейтенант, надеюсь, ты в курсe дела насчет ближайшей среды?
– - Да, гражданин,-- ответил Гифес.
– - И... и ты согласен?
– - настаивал Флуранс.
– - Конечно.
– - Значит, я рассчитываю на всех васl -- заключил Флуранс и на прощанье взмахнул своей украшенной перьями шляпой, обводя взглядом нашу команду. Тут он узнал меня.-- Эй, малый! Обними за Флуранса дядюшку Бенуа.
Как раз в эту минуту раззвонились колокола на церкви Иоанна Крестителя, и перезвон их был встречен смехом и улюлюканьем.
Кавалеристы повернули коней и ускакали галопом.
– - Этот Флуранс вечно носится как оголтелый, будто ему зад припекает,-сердито буркнула Марта.
Два часа утра.
Вернулся к бивуачному костру, вместо пюпитра -- собственное колено. Капитан второго ранга снова взялся за свои линейки, карандаши и карту. Готовится к обстрелу.
Сразу же за бойницами -- стена мрака. Осенние звезды уже исчезли. Только несколько звездочек тускло мерцают вдалеке, словно бы спустились к самой линии горизонта, да и то это вовсе не небесные светила, a огни немецких бивуаков. Пушки замолкли. Тишина, нагоняющая тоску, rораздо страшнее, чем недавние грохот, взрывы. Тишина-то и разбудила Марту, и она с зевком: "Чую, будет заваруха",-- остреньким кончиком языка облизывает губы, встает, идет к укреплениям и стоит там, опираясь о стену локтями.
До рассвета еще далеко. Морячок подправляет поленья, a те вываливаются из костра. Его товарищи, спящие вокруг огня, просыпаются. Слышится сердитое ворчанье. Потом закутанные в одеяла фигуры яростно поворачиваются на другой бок, и снова раздается храп.
Дежурный по батарее примостился на оси орудия. Обхватив одной рукой ствол пушки, прижавшись щекой к холодному металлу, словно слившийся со своиы орудием, он всматривается в мутную мглу, мурлыча себе под HOC песенку, где говорится, что, мол, на мысе Горн
Ужасно плохая охота На злобного кашалота...
Голос совсем мальчишеский, но певец заходится, как плакалыцица на похоронах. От его пения мгла становится гуще и тишина еще весомее.
Ho возвращаюсь к нашему кортежу...
Национальным гвардейцам Дозорного досталась часть укреплений на полпути между заставой Роменвиль и потерной Прэ-Сен-Жерве. Длиной примерно метров триста, a каменный эскарп был метров десять высотой. Добрались мы до нашего поста не без труда. Пришлось продираться сквозь густую толпу гуляющих и любопытствующих. Кого там только не было: и модницы с омбрелысами, прикатйвшие в каретах, и буржуа, и щеголи, прибывшие сюда с семьями и друзьями, громко болтающие, поигрывающие лорнетами.