Пушки Острова Наварон
Шрифт:
Но если не мы их, то они нас. — Мэллори смолк, показав на сверкающее море. В розовой дымке парил остров Керос, освещенный золотыми лучами предзакатного солнца. — По-твоему, они думают иначе, Дасти?
— Да знаю я, шеф, — замялся янки. — Не трави душу. Надвинув на брови шерстяную шапку, янки посмотрел вниз. — Так когда начнется массовая казнь?
— Еще сто ярдов до них, сказано тебе. — Снова взглянув на идущую вдоль берега дорогу, капитан усмехнулся, радуясь возможности сменить тему разговора. — Никогда прежде не видел, чтобы
Посмотрев на орудия, прицепленные к грузовикам, появившимся на дороге, Миллер прокашлялся.
— Я ведь только повторил то, что сказал Лука, — смутился Миллер.
— Что такого тебе сказал Лука?! — возмутился маленький грек. — Ей-богу, майор. Этот янки врет, как сивый мерин!
— Может, и я что-то напутал, — ответил великодушный Миллер. Сморщив лоб, он уставился на пушки. — Первая, похоже, не пушка, а миномет. А вон там что за хреновина?
— Тоже миномет, — пояснил Мэллори. — Пятиствольный.
Такой наделает делав. Это Nebelwerfer, или «зануда Минни».
Воет, как души грешников в аду. Услышишь — душа в пятки уйдет, особенно ночью. Но больше всего надо опасаться вон того…
Шестидюймовый миномет. Почти наверняка будет швырять осколочные мины. После его работы в пору шваброй и лопатой убирать.
— Молодец, — буркнул Миллер. — Скажи еще что-нибудь веселенькое. Но в душе он был признателен новозеландцу за то, что тот отвлек от терзавших его угрызений совести. — А чего они нас не обстреливают?
— Не переживай, — заверил его капитан. — Как только мы откроем огонь и немцы нас засекут, тотчас обстреливать начнут.
— Упаси Господи, — пробормотал Миллер. — Так ты сказал, осколочные мины?.. — Янки замолчал.
— Сейчас откроем огонь, — тихо сказал Мэллори. — Только бы среди наступающих не было нашего знакомца обер-лейтенанта Турцига. — Потянувшись за биноклем, капитан изумленно поднял глаза. Андреа схватил его за кисть, не дав поднести бинокль к глазам. — В чем дело, Андреа?
— Не стоит пользоваться биноклем, капитан. Я долго думал и понял, что именно так мы себя и выдали. Солнечные лучи попали на стекла…
Уставясь на друга, Мэллори медленно закивал головой и разжал пальцы.
— Ну, конечно! А я-то ломал голову. Кто-то из нас опростоволосился, не иначе. Другого объяснения не нахожу. Достаточно было и одного отблеска. — Капитан смолк и, что-то припоминая, криво усмехнулся. — Возможно, даже я сам и виноват… Ведь все началось после моего дежурства. У Панаиса бинокля нет… — Новозеландец сокрушенно покачал головой. Наверняка это у меня случился прокол.
— Не может этого быть, — решительно произнес Андреа. Такой промашки ты не мог допустить, капитан.
— Боюсь, не только смог, но и допустил. Потом разберемся.
Солдаты, находившиеся в центре неровной цепи, скользя и падая на уходящую из-под ног осыпь, добрались почти до опушки обугленной, изувеченной рощи. Немцы подошли достаточно
— Белый шлем в центре беру на себя, Лука. — В этот момент послышался шорох: по камням, среди которых укрылась группа, царапнули стволы автоматов. Мэллори охватило чувство отвращения к самому себе. Но голос его прозвучал уверенно и небрежно-деловито:
— Поехали! Дадим им прикурить!
Последние слова капитана заглушил торопливый стук четырех автоматов — двух «бренов» и двух «шмайсеров» калибром в девять миллиметров. Это был не бой, а подлое убийство.
Опешившие, не успев ничего сообразить, солдаты падали, дергаясь, словно марионетки, управляемые сумасшедшим кукловодом. Одни там и лежали, где настигла их пуля, другие, нелепо размахивая руками и ногами, будто у них нет суставов, скатывались по крутому склону. Лишь двое остались стоять, изрешеченные пулями. На безжизненных лицах застыло изумление. В следующее мгновение, словно нехотя, оба рухнули на каменистую почву. Прошло целых три секунды, прежде чем горстка уцелевших — те, кто оказался недалеко от обоих флангов, где не успели сомкнуться огненные шквалы, — поняла, что происходит, и упала навзничь, ища укрытия и не находя его.
Неожиданно, словно отсеченный ножом гильотины, бешеный стук автоматов смолк. Странное дело, но внезапно наступившая тишина угнетала и оглушала пуще недавнего грохота. Мэллори переменил положение, под локтями скрипнул гравий. Посмотрев на двух своих товарищей, лежавших справа от него, капитан увидел бесстрастное лицо Андреа, влажный блеск в глазах Луки. Услышал слева ропот: горько опустив уголки рта, американец, не переставая, бранился. Время от времени он с силой опускал кулак на острые камни, не чувствуя при этом боли.
— Еще одного, Господи, — твердил янки словно молитву. Все, что я прошу у тебя. Еще одного…
— Что с тобой, Дасти? — потрогал его за рукав Мэллори.
Миллер оглянулся, посмотрел отсутствующим взглядом. Моргая глазами, усмехнулся. Израненная рука полезла за сигаретами.
— Есть у меня одна мечта, шеф, — с улыбкой отозвался янки. — Заветная мечта. — Щелкнув по пачке, протянул капитану:
— Кури.
— Встретить подлеца, пославшего на погибель этих бедных ребят? — спокойно произнес Мэллори. — И поймать его на мушку автомата?
Миллер кивнул, и с лица его исчезла улыбка.
— Только так, — отозвался он и, выглянув. из-за валуна, снова лег. — Там человек восемь или десять, шеф. Чем не страусы, хотят укрыться за камушками размером с апельсин…
Может, отпустим их с миром?
— Отпустим с миром, — охотно отозвался капитан. Мысль об убийстве беззащитных солдат теперь вызывала у него почти физическое отвращение. — Они больше не сунутся. Новозеландец умолк на полуслове, инстинктивно припав к земле.
Над головами по скале хлестнула пулеметная очередь. Отрикошетив, пули с воем улетели вверх по ущелью.