Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник)

Вересаев Викентий Викентьевич

Держался Марини важно, чопорно, слегка надменно. Пользуясь покровительством начальства и удобствами торгового города, он усердно занимался разного рода спекуляциями и этим приобрел порядочное состояние. Всегда занятый собственными делами, которые слегка были сплетены со служебными, он казался деятельным. Марини никогда не покидал Одессы, все время занимал одну и ту же должность, однако из надворных советников дослужился до тайного советника, постоянно получал награды, кресты, ленты, подарки, земли, аренды. В умении добывать их он отличался исключительной назойливостью, доходившей до последних пределов наглости. Однажды он просил Воронцова представить его к какому-то ордену. Воронцов вежливо отказал. Марини сам написал представление, явился к Воронцову в кабинет и неотвязно стал просить подписать. Воронцов ушел от него в сад. Марини последовал за ним и продолжал приставать. Воронцов возразил:

– Где же я здесь, любезнейший, подпишу?

Марини подставил собственную спину, и Воронцов подписал на ней просимую бумагу.

Иван Павлович Бларамберг

(1771–1831)

Чиновник

особых поручений при Воронцове. Родом из Фландрии. Раньше служил на военной службе, потом был прокурором коммерческого суда в Одессе, начальником одесской таможни. Был выдающийся археолог, составил себе почетное имя исследованием черноморских древностей. Умница без педантства, веселый каламбурист; дошедшие каламбуры его забавны. Держал превосходного повара, любил хороший стол, был радушный хозяин. Дом его постоянно был полон гостей. Часто бывали В. И. Туманский, барон Брунов, испанский консул дель Кастелло, женатый на старшей дочери Бларамберга Наталии. Случалось, что за столом говорили на шести-семи языках – русском, немецком, французском, итальянском, испанском, греческом. Время проводили весело и непринужденно. Дочь Бларамберга Елена восхищала всех своим прелестным сопрано и благозвучным испанским языком, Аника дель Кастелло, сестра испанского консула, – своей игрой в волан, как с чисто андалузской грацией изгибалась стройным телом и огненными глазами следила за мячом.

Дочери Бларамберга Зинаида и Елена славились в Одессе красотой, и к обеим, по рассказам, Пушкин был неравнодушен. Зинаида была пикантная брюнетка с чудесными глазами и жемчужными зубами, резвая хохотунья, всегда веселая. Елена, тоже красавица, прекрасно пела, свободно говорила по-испански. Одна из сестер, – можно думать, Елена, – по собранным Зеленецким сведениям, была очень умная и образованная девушка, Пушкин любил с ней беседовать. Однажды на балу у графа Воронцова В. И. Туманский попросил Пушкина сказать девицам Бларамберг экспромт. Пушкин подошел к сестрам и будто бы продекламировал:

Вы перед всеми взяли верх,Пред вами преклоню колена,О, величавая Елена,О, Зинаида Бларамберг!

Исследователям, убежденным, что художники лишены творческой фантазии и рабски портретируют свои образы с живых «прототипов», можем предложить на обсуждение следующие соображения. Елена – «величавая», умная. Зинаиду Туманский в посвященном ей стихотворении характеризует так:

В любезной резвости своейВы сохранили детских днейПростосердечные привычки.Вас тешат бабушкины сны,Наряды, пляски старины,Цветы и комнатные птички.Живя по воле каждый миг,Вы избалованы бездельемИ не привыкли для другихСчастливым жертвовать весельем.Вы не умеете скучать:Беспечной радостью, забавой,С рожденья прыгать, хохотатьДано законное вам право.

В рукописи в конце стихотворения стоят буквы З. А. О. Если толковать их, как инициалы красавицы, то они не подойдут к Зин. Ив. Бларамберг. Но странно было бы инициалы лица, которому посвящены стихи, ставить не во главе их, а в конце; буквы легко могут обозначать что-нибудь другое, например: «Зинаиде – Альбом – Одесса». Туманский в Одессе был близко знаком с семьей Бларамбергов, никакой другой одесской Зинаиды мы не знаем, а граф М. Д. Бутурлин, в то время живший в Одессе, определенно говорит, что стихи писаны к Зинаиде Бларамберг. Теперь вспомним, что вторая глава «Онегина», где выведены Татьяна и Ольга, писаны Пушкиным в Одессе. Не ясно ли, что прототипом Татьяны была Елена Бларамберг, а Ольги – Зинаида?

Василий Иванович Туманский

(1800–1860)

Второстепенный поэт «пушкинской плеяды». Из старинного польско-украинского рода, сын полтавского помещика. Учился в Петербурге, окончил образование в Париже, в Colle'ge de France, где слушал лекции Араго, Кузена и других. Возвратился в Петербург вместе с Кюхельбекером, – Кюхельбекер остался в Париже без всяких средств и смог приехать в Россию только благодаря помощи Туманского. Несколько лет Туманский прожил в Петербурге, занимался литературой, сблизился с Рылеевым, А. Бестужевым, Дельвигом, Сомовым и другими. Летом 1823 г. зачислился на службу в Одессу, в канцелярию графа Воронцова. Он вращался в высших кругах одесского общества, веселился, танцевал, ухаживал за дамами; особенно сблизился с семействами Казначеевых и Бларамбергов. В Одессе познакомился и с Пушкиным. Туманский относился к нему с восторженным почитанием, называл его «соловьем» и «Иисусом Христом нашей поэзии». Пушкин любил Туманского, отзывался о нем как о «славном малом», впоследствии писал Плетневу: «…в Туманском много прекрасного, несмотря на некоторые мелочи характера малороссийского». Мелочи эти, сколько можно судить, заключались в некотором самодовольстве Туманского и любви прихвастнуть. Вскоре после знакомства с ним Пушкин писал брату: «Здесь Туманский. Он добрый малый, да иногда врет, – например, он пишет в Петербург: Пушкин открыл мне немедленно свое сердце и портфель, любовь и пр… Дело в том, что я прочел ему отрывки из Бахчисарайского фонтана, сказав, что я не желал бы ее напечатать, потому что многие места относятся к одной женщине, в которую

я был очень долго и очень глупо влюблен, и что роль Петрарки мне не по нутру. Туманский принял это за сердечную доверенность и посвящает меня в Шаликовы, – помогите!» К поэтической деятельности Туманского Пушкин относился вначале отрицательно. «Как поэта, я не люблю его», – писал он А. Бестужеву. Позднее переменил мнение. Стихи Туманского «Девушка влюбленному поэту» (1824) привели Пушкина в восторг. Вот они – с некоторыми поправками в середине, предложенными Пушкиным:

Поверьте мне, – души своейНе разгадали вы доселе:Вам хочется любить сильней,Чем любите вы в самом деле.Вы очень милы, вы поэт,Творенья ваши всем отрада:Но я должна, хоть и не рада,Сказать, что в вас чего-то нет.Когда с боязнью потаеннойВстречаю вас наедине,Без робости, непринужденноВы приближаетесь ко мне.Со мной ведете ль разговоры?Вам замечательней всегоОшибки слога моего.Без выраженья ваши взоры!В словах нет чувства, только ум.И если б, в беззаботной доле,Была я памятлива боле, –То, затвердив из модных думСто раз печатанные слезы,Желанья, сетованья, грусть, –В стихах я знала б наизустьВсе изъяснения вашей прозы.Простите мне язык простой:Нет, не хочу судьбы такой!С душой, надеждою согретой,Хочу, в дни лучшие мои,Любимой быть я – для любви,А не затем, чтоб быть воспетой.

Пушкин впоследствии приглашал Туманского сотрудничать в «Московском вестнике», писал в статье, предназначавшейся к печати, но оставшейся в рукописи, что стихи Туманского отличаются гармонией, точностью слога и обличают решительный талант.

В одном стихотворении 1823 г. Туманский так воспел Одессу:

В стране, прославленной молвою бранных дней,Где долго небеса – отрада для очей,Где тополи шумят, синеют грозны воды, –Сын хлада изумлен сиянием природы.Под легкой сению вечерних облаковЗдесь упоительно дыхание садов.Здесь ночи теплые, луной и негой полны,На злачные брега, на сребряные волныСзывают юношей веселые рои…И с пеной по морю расходятся ладьи.Здесь тихой осени надежда и услада, –Холмы увенчаны кистями винограда…

и т. д.

В «Странствиях Онегина» Пушкин с добродушной иронией вспоминает это описание:

Одессу звучными стихамиНаш друг Туманский описал,Но он пристрастными глазамиВ то время на нее взирал.Приехав, он прямым поэтомПошел бродить с своим лорнетомОдин над морем – и потомОчаровательным перомСады одесские прославил.Все хорошо, но дело в том,Что степь нагая там кругом;Кой-где недавний труд заставилМладые ветви в знойный деньДавать насильственную тень.

Впоследствии Туманский был секретарем русского посольства в Константинополе, помощником статс-секретаря государственного совета. В 1846 г. вышел в отставку и остаток жизни провел в родовом своем полтавском имении.

Михаил Иванович Лекс

(1793–1856)

Пушкин знал его еще мелким чиновником в Кишиневе. Маленький ростом, невзрачный, с рябым лицом. С начальством был ласково-почтителен, на все отвечал: «слушаю-с», «очень хорошо-с», «как прикажете-с», «превосходно-с». Жалованье получал мизерное, жил в одной комнате с двумя другими канцеляристами, не имел даже кровати и спал под общим тулупом с одним из сожителей. Был человек очень живой, не унывающий, на губах – умно-веселая улыбка, знал несчетное число анекдотов, в компании не прочь был выпить. И – небывалое дело среди мелкого провинциального чиновничества: был щепетильно честен, не вымогал и не брал взяток, жил на одно нищенское жалованье. Пушкин обратил внимание Инзова на Лекса как на человека умного и делового. Лекс действительно оказался очень сообразительным чиновником, умел быстро схватить суть дела, быстро и толково привести его в исполнение. Инзов очень его полюбил и заставлял работать в своем кабинете. Лекс не получил никакого образования, с четырнадцати лет служил по канцеляриям и как человек без диплома принадлежал к числу «вечных титулярных советников». Однако много читал и самостоятельно значительно пополнил свое образование. Ко всем был ласков, всем готов был угодить. Кто-то о нем сочинил двустишие, приписанное Пушкину и на всю жизнь приставшее к Лексу: