Пусть этот круг не разорвется…
Шрифт:
– Я тоже. – Мо коротко рассмеялся. – Я мечтал, что эти деньги помогут нам убраться с земли мистера Монтьера. Рассчитывал получить кучу денег. Каждое воскресенье мы писали вам письма, а в понедельник отправляли почтой из магазина. Мы думали, вы их получаете. А ответа не ждали, потому как не писали обратного адреса. Боялись, вы приедете, чтобы забрать нас.
– Но, видно, хозяева плантации этого и боялись, – сказал Стейси, – и потому наши письма не отсылали.
Мо грустно покачал головой:
– О, господи, бедный мой папа…
Стейси глянул на Мо и продолжал:
– Настал
Мо пошел за надсмотрщиком, сказал, что нужен доктор, чтоб посмотреть мою ногу, а надсмотрщик велел Мо возвращаться на работу и обещал сам прийти. Я ждал весь вечер, всю ночь, нога болела ужасно. Он пришел на другое утро и заявил, что это просто растяжение, а я чувствовал, что нет: сломана кость, и испугался… Я испугался, что останусь без ноги, если ее не лечить.
И я сказал Мо, что ухожу. Работать со сломанной ногой все равно не мог. Я считал, что мне должны выплатить заработанные деньги, раз я заболел. Я собирался получить деньги, сесть на автобус и вернуться домой. Мо решил: если я уйду, он тоже уйдет. И еще один мальчик – его звали Чарли Дэвис – тоже захотел уйти. Мы втроем отправились к надсмотрщику. Владелец плантации мистер Труссант был как раз тоже в конторе. Мы сказали, что заболели, а потому хотим получить наши деньги и уехать. Но они заявили, что нет, еще мы должны им деньги за проезд сюда, за еду, за ночлег и за все, что взяли в магазине. Что должны отработать свое время, пока не окупим все издержки, а вот что останется, то получим не раньше, чем уберут последний тростник.
Мы проработали почти десять недель, а они смеют говорить такое! Десять недель! Но мы понимали, что поделать ничего не можем. – Голос его сник. – Ничего. – Он замолчал, в глазах его стояли боль и ярость. – Мы рассказали остальным, что нам заявили в конторе. Некоторые даже не поверили, решили, надсмотрщик просто пошутил. Но два мальчика – Бен и Джимми Б. – поверили и решились бежать с нами в тот же день.
Вечером, когда мы собирались уходить, Чарли и говорит, что должен сначала устроить одно дело, а мы чтоб шли, он нас догонит. Что ж, мы согласились и пошли. Бен и Джимми Б. не были больны, они помогали Мо и мне идти. Когда настала ночь, мы сделали остановку. Чарли, как и обещал, догнал нас и объяснил, почему так задержался. Он сказал, что вернулся в контору за деньгами. Искал, искал и нашел. Сказал, что это те деньги, которые нам должны за работу, и он собирается разделить их с нами… Этот Чарли напомнил мне Ти-Джея…
Джимми Б., Мо и я от денег отказались. А Бен поддержал Чарли насчет денег. Тогда мы сказали, что нам с ними не по дороге. А вдруг их схватят с деньгами? Мы с этим не хотели иметь ничего общего. Когда мы выбрались оттуда, Чарли и Бен направились на запад, а мы на север. Иногда нас подвозили фермеры – из цветных. Но чаще мы пробирались лесом, на большую дорогу
Стейси говорил все тише, мне даже пришлось наклониться вперед, чтобы услышать его. Теперь он перешел совсем на шепот.
– Джимми Б. застрелили… Мы слышали. Несколько белых за кем-то охотились. Они увидели Джимми Б., и, когда он испугался и побежал, они выстрелили… и убили его. Убили, потому что он бежал. – Стейси прочистил горло и продолжал: – Мы с Мо не знали, что и делать. Бежать мы не могли. Мы были совсем больны. Мы спрятались… но они нас нашли и отправили в тюрьму.
Стейси уставился на огонь и невидящими глазами смотрел на него. Время тянулось, он молчал. Мо тоже. Мы ждали.
– Мы слышали, что они подозревают, будто это мы украли деньги. – Стейси говорил тихо, размеренно, с расстановкой. – Слышали, что поймали Чарли и Бена. Потом – что нас хотят отправить назад. Целых три недели мы слышали все это, одно за другим. А сегодня утром пришел помощник шерифа. Не сказал ни слова, схватил меня, и я решил… решил… – Чуть улыбнувшись, он покачал головой и шмыгнул носом, чтобы проглотить слезы. – Господи, кто бы мог подумать… кто бы мог подумать, что…
Больше он не в силах был говорить. Не сдержался и заплакал.
Покончив с завтраком, мы попрощались с тетушкой Матти Джоунс и поехали домой. Стейси сидел сзади, между мамой и мной. Мо – впереди, с папой и дядей Хэммером. От болезни они ослабели и, хотя очень старались, не могли побороть сон. Они заснули, а папа, мама и дядя Хэммер не спали и тихонько переговаривались, поглядывая на нас. Я тоже задремала, но несколько раз вдруг просыпалась, чтобы посмотреть на Стейси: я все еще не верила, что он на самом деле с нами. Иногда легонько толкала его локтем, и, когда он шевелился, я убеждалась, что он жив-здоров, и снова засыпала.
Домой мы добрались за полночь. Мы вкатили на подъездную дорогу. Залаяли собаки. Почти тут же в доме появился робкий свет. Боковая дверь распахнулась, и на пороге, в ночных рубашках, возникли Кристофер-Джон и Малыш. За ними Ба с керосиновой лампой в руках, светившей в ночь.
– Дэвид… Мэри… Хэммер, это вы? – крикнула она.
Папа обернулся к Стейси и улыбнулся ему:
– Отвечай ты, сынок.
Стейси тоже заулыбался и неожиданно схватил меня за руку.
– Посмотри на них, Кэсси, – сказал он. – Посмотри, это же Малыш и Кристофер-Джон.
– Дэвид, вы привезли мальчика?
На миг Стейси потерял дар речи. Затем прочистил горло, вылез вслед за мамой из машины и сказал:
– Да, мэм. Да, Ба. Привезли.
Тут все трое – Ба, Кристофер-Джон и Малыш – с радостным воплем скатились вниз со ступенек. Из сада прибежал мистер Моррисон.
– Слава богу, мальчик вернулся домой! – кричал он. – Домой! Вернулся домой!
– Да, сэр, – сказал Стейси и, прихрамывая, поспешил ему навстречу. – Я вернулся домой. В самое прекрасное место на земле.