Пусть льет
Шрифт:
— В чем дело? — резко спросил он.
Ее лицо смягчилось; она подалась вперед и поцеловала его в губы.
— Ты лягай, — сказала она. — Платье оставь.
Когда он в недоумении повиновался, она прибавила:
— Ты плохой такой мальчик, но я тебе хорошо обделаю.
И действительно, еще через минуту она ясно дала понять, что никак не пытается защитить свою добродетель; у нее просто не было намерения снимать платье. В то же время она, похоже, считала совершенно естественным, что Даер должен быть раздет; более того, ей доставляло очевидное удовольствие гладить руками его тело, похлопывать и пощипывать его.
«Сад гесперид. Золотое яблоко», — думал он, пробегая языком по ее гладким точеным зубкам. Вскоре все стало так, будто он парил чуть над водой, там, в проливе, и ветер ласкал ему лицо. Шум волн удалялся все дальше и дальше. Они уснули.
Первой мыслью Даера по пробуждении стала та, что наступили сумерки. Он чуть приподнялся и осмотрел Хадижу: та спала тихо, одна рука под щекой, другая покоилась на его плече. Так она выглядела невероятно юной — не больше двенадцати. Охваченный огромной нежностью, он потянулся к ней, разгладил ей лоб и дал руке мягко проскользить по ее волосам. Она открыла глаза. Возникла мягкая, милая улыбка; выражение ли дружбы или бессмысленная гримаса? Пошарив в ветках и листве, он собрал свою одежду, вскочил и вышел из пещеры одеться. Небо еще больше затянуло тучами, солнце совсем исчезло, свет пригас. На ветру перед ним балансировала чайка, то и дело поворачивая голову поглядеть на скалы внизу. Его окликнула Хадижа. Когда он вошел, она передвинулась к середине пещеры, где сидела, вынимая из корзины свертки еды.
— Нет радио? — спросила она. — Маленькое радио?
— Нет.
— Одна американская дама я знаю у нее маленькое радио. Маленько. Бери на пляж. Бери в комнату. Бери в кафе на Соко-Чико. Слушай музыку каждый раз.
— Я их терпеть не могу. Мне бы здесь не хотелось. Мне больше нравятся волны. Слышишь их? — Он показал наружу и мгновенье послушал.
Она тоже послушала и, похоже, задумалась над теми звуками, что слышит. Наконец кивнула и сказала:
— Хорошая музыка.
— Лучше не бывает, — ответил он, довольный, что она так хорошо поняла.
— Это красивое. Пришло от Бога. — Она как бы между прочим показала наверх.
Он несколько смутился, как с ним бывало всегда, если о Боге заговаривали всерьез. Теперь он не был уверен, поняла она его на самом деле или нет.
— Ну, давай есть. — Он откусил сэндвич.
— Bismil ‘lah, [61] — сказала Хадижа, сделав то же.
— Что это значит? Приятного аппетита?
— Это значит, мы ем для Бога.
— А.
— Ты скажи.
61
Во имя Аллаха (араб.).
Она несколько раз повторила и заставила произнести его, пока он не сказал так, что она осталась довольна. Затем принялись за еду.
После обеда он вышел и несколько минут карабкался среди скал.
— Выйди посиди тут. Внутри слишком темно.
Она подчинилась. Мгновение спустя они лежали, сцепившись в объятиях друг друга. Когда она пожаловалась, что скала под ней холодная, он вынес из пещеры пиджак, постелил ей и снова лег.
— Знаешь, чего я хочу? — сказал он, глядя на крохотную черную кнопку, которую на фоне неба рисовала его голова у нее в глазах.
— Ты хочешь?
— Да. Знаешь, чего я хочу? Я хочу жить с тобой. Все время, чтоб мы так могли каждый вечер, каждое утро. Знаешь? Понимаешь это?
— О да.
— Я сниму тебе комнатку, хорошую. Будешь в ней жить, а я стану приходить видеться с тобой каждый день. Как тебе это понравится?
— Я приходи каждый день?
— Нет! — Он вытащил из-под нее руку и показал ею. — Я плачу за комнату. Ты в ней живешь. Я прихожу и вижу тебя каждый вечер, да?
Она улыбнулась:
— Ладно. — Будто бы он сказал: «Что скажешь, если мы двинем обратно где-то через час?»
Как только это пришло ему в голову, он действительно сказал:
— Хочешь, скоро пойдем обратно?
— О’кей.
Сердце его немного упало. Он был прав: у нее тот же голос, та же улыбка. Он вздохнул. Все равно она согласилась.
— Но ты даешь слово?
— Что?
— Что будешь жить в комнате?
— О да. — Она взяла его голову в руки и поцеловала его в обе щеки. — Ты сегодня приходи?
— Приходить куда? В комнату? — Он уже собирался было начать снова, объяснить, что он пока не снял ей комнату.
— Нет. Не мне в комнату. Мисс Гуд. Ты прихди я тебя бери. Она очень хороший друг. У нее комната отель «Метрополь».
— Нет. Я не хочу туда идти. Зачем мне это делать? Ты иди, если хочешь.
— Она мне гвари ты неси ты пей виски.
Даер рассмеялся:
— По-моему, она так не говорила, Хадижа.
— Точно гварила.
— Она обо мне даже не слыхала, а я никогда не слышал о ней. Она вообще кто?
— У ней маленькое радио. Я тебе раньше гвари. Сам знай. Мисс Гуд. У нее комната отель «Метрополь». Ты прихди. Я тебя бери.
— Ты с ума сошла!
Хадижа попыталась сесть. Выглядела она очень расстроенной.
— Я с ума? Ты с ума! Ты думай я враки? — Она изо всех сил толкнула его в грудь, стараясь встать.
Он немного встревожился. Чтобы унять ее, сказал:
— Приду! Приду! Не горячись так, ради бога! Что с тобой такое? Если хочешь, чтоб я зашел с ней повидаться, я зайду и повидаюсь, мне все равно.
— Мне все равно. Она мне гвари ты неси ты пей виски. Ты люби виски?
— Да, да. Конечно. А теперь приляг-ка вот тут. Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что? — невинно спросила она, откинувшись, огромные глаза широки.
— Вот это. — Он поцеловал ее. — Я тебя люблю. — Его раскрытые губы обхватили весь ее рот, когда он произнес эти слова.