Пусть мята напомнит тебе...
Шрифт:
– Прочь от меня!
– крик вырвался с животным рычанием.
Один из стражей рухнул спиной на землю, разрывая собственное горло ногтями. Горло второго храбреца пальцами вырвал влетевший в шатёр знакомый мне светловолосый. Его белые гладкие волосы аккуратными пряди легли на плечи и не растрепались даже после таких резких манёвров. Испачканную кровью руку он отвёл за спину, и сосредоточил взгляд на мне.
– Простите моя госпожа, - слегка склонил голову он. Ещё разок посмотрел на уже окоченевшие тела и окликнул кого-то.
– Хейла!
Женщина, прибежавшая на его зов, тоже была мне знакома. Она поклонилась низко-низко перед мужчиной, признавая
– Капитан Грейон?
– обратилась Хейла.
– Уберите трупы. И чтоб больше не брали добровольцев из людей!
– пнув сапогом мертвеца, он вонзил окровавленные ногти в подбородок подчинённой, приподняв лицо.
– На страже должны стоять наши воины, либо воины богини. Кроме меня и Дарейга никто сюда не имеет права входить. Даже ты! Всё ясно?
– Слушаюсь, - отчеканила женщина.
Через мгновение растерзанных стражников убрали. Капитан Грейон присел рядом со мной. Я невольно отползла в сторону.
– Вас больше никто не потревожит, - обещал он свою защиту.
– Алания, мне нужно к ней!
– пожаловалась ему я.
– Дарейг сейчас что-нибудь принесёт вам. Это облегчит переход.
В шатёр вошёл человек, укутанный в мантию настолько, что казалось, будто это балахон с руками, а носителя там и вовсе нет. Только запястья были открыты. Дарейг подал мне золотой кубок с тёмным напитком. После долгих прогулок по пустыне, я приняла его и выпила не чувствуя ни вкуса, ни запаха.
* * *
Она сидела в чёрно-красной пустоте, прижав колени к груди. Раскачивалась и бормотала что-то. Плакала и злилась из-за того, что я неожиданно бросила её. Подбежав к ней, я обняла за плечи обиженную девушку, свою дочь. Гладила по голове и приговаривала: "Ничего не бойся, я рядом!"
– Ты!
– оттолкнула меня она, и я упала, не понимая, чем разозлила.
Бросилась трепать меня, словно тряпичную куклу, ударила головой об песок.
– Вставай!
– приказала Алания.
– Пойдём, я покажу тебе, что происходит с теми, кто бросает своих детей!
Схватив за локоть, она подняла и потащила меня к тёмной клубящейся дымке. Мы шагнули в неё и оказались в очередном, незнакомом и чужом мире, или сне - я уже не отличала одно от другого. Наверное, моя прежняя жизнь, которой я не помню, была чьим-то сном.
Таких домов я раньше не видела. Сомневаюсь, конечно, но всё же этот был совсем странным, как и то, что находилось в нём: вычурная мебель, коробка с картинками и человечками, другая коробка со льдом, вместо привычной печи или камина - не чадящее нечто с четырьмя огненными пластинами. Как раз около последней суетилась женщина в коротком платье цвета молодого вина. Она что-то готовила. Маленькая девочка с двумя косичками сидела за столом и смотрела ей в спину. Ждала обеда. Хлопнула дверь и в маленьком помещении появился мужчина. Лысоватый, некрасивый, в забавной одежде, совершенно не скрывающей его огромное пузо (прямо, как у беременной). Женщина повернулась к нему. Крепко сжимая сковороду, она обернулась к мужу. Два нецензурных слова вместо приветствия и стало понятно, где провёл ночь и часть дня хозяин дома, какого мнения о нём супруга, и как лучше поступить дальше. То есть они разошлись. Мужчина мигом собрал свои вещи и снова хлопнул дверью. Женщина уставилась в окно и долго, надрывно ревела, не обращая внимания на ребёнка, до сих пор сидящего за столом в ожидании обеда. Девочка слезла со стула, дёрнула маму за юбку и получила такую пощёчину, что детская головка просто чудом удержалась на тонкой шее. В зелёных глазах ребёнка мелькнул пожар злости.
Утром приехали кареты с мигающими фонарями на крышах. Из них вышли люди. Девочку забрали и отвезли к отцу и его новой семье. Её маму тоже забрали и отвезли на кладбище.
– Она меня не любила!
– сказала Алания.
– Ты ведь такой не будешь?
Я не знала, что ответить. А она повела меня дальше.
Маленькая девочка теперь подозрительно, словно прицениваясь, рассматривала мачеху. Женщина раскачивалась в кресле с младенцем на руках. Пела колыбельную. У неё был такой прекрасный голос, как у дивной птицы - мягкий, сладкий. Хотелось слушать и слушать. Малышу тоже нравилось. Он притих, задремал, прижавшись к её груди.
– Я есть хочу!
– выглянув из-за двери, заявила девочка с косичками.
– Ты уже взрослая, - улыбнулась ей мачеха.
– Попробуй приготовить что-нибудь сама. Вас же в школе на трудах учили? А я уложу твоего братика спать, приду и мы вместе с тобой покушаем. Хорошо?
– Значит его ты кормишь, а меня...
– оскорбилась падчерица.
– Он маленький. Он сам не может приготовить. Побудь нашей помощницей, приготовь сама.
– Ласково просила её женщина.
Девочка ушла на кухню. Она вскипятила воду, сварила бульон, щедро приправила его ядом от грызунов, и угостила мачеху. Младший братик кричал в своей колыбельке, словно чувствуя беду. Но было поздно. Сестрёнка заглянула в комнату и, посчитав, что ребёнок замёрз, туго спеленала его одеяльцем. А потом и подушку сверху положила...
Отец, когда увидел всё это, сошёл с ума и повесился. Дочка не возражала - он должен был понести наказание за то, что бросил маму и её.
– Она же ничего плохого тебе не сделала, - заикнулась я, глотая слёзы. Тельце маленького мальчика, замотанное в кокон тряпок, стояло перед глазами. Не в силах удержаться на ногах, я просто упала на колени. Безжалостная Алания схватила меня за ворот и потащила.
– Ты должна знать всё! Учись на их ошибках!
Следующей жертвой стала старенькая бабушка, взявшая себе внучку на попечение. И её соседка. За что?
– За длинный язык!
– пояснила Алания.
– Валюш, - шепотом позвала пожилая женщина, спрятавшая седины под ярким жёлтым платком. Её подруга доковыляла до забора, отделяющего один участок от другого.
– Чего тебе Галя?
– таким было приветствие.
– Не хочу пугать тебя, - начала та.
– Но во внучке твоей бес сидит. В церковь своди её, пусть над ней молитвы почитают.
– Да что ты такое говоришь?!
– оскорбилась бабушка Валюша и перекрестила несколько раз физиономию соседки.
– Не злись, - дёргала её за рукав подруга.
– Ты слушай, что скажу. Я видела, как она кошку дохлую в огороде закапывала.
– Ну и что? Жалко твари, вот и похоронила.
– Ага, по частям!
– фыркнула Галина.
– Отведи её в церковь, к батюшке! Говорю тебе, не кличь беду!
Бабка лишь рассмеялась и послала соседку к чертям. Когда я увидела мелькнувшую косичку за углом, сердце больно сжалось.
Этой ночью Валентина сладко спала - снотворное помогло. А вот Галина уснуть никак не могла. Пёс во дворе выл и рычал, драку с кем-то вязал.