Пусть сердце скажет
Шрифт:
Итан подошел к полке и взял кусок мыла.
— Нет! Мы не можем спать вместе, не решив, стоит ли нам опять жениться. Что если ты забеременеешь?
Элли вспыхнула. Забеременеет?! Такая мысль ей до сих пор не приходила в голову, н сейчас она сама этому удивилась. Как она могла выпустить это из виду. Ведь именно этим заканчиваются интимные отношения мужчины и женщины.
— Ну, я.., тогда у нас не будет выбора. Итан молча смотрел на нее. Ни одна женщина, даже его первая жена, не волновала его так, как Элли. И он корил себя за то, что проявил малодушие и последовал
— Идем, искупаемся в ручье, — неожиданно сказал он.
— В ручье? Он же холодный!
— И хорошо. Может, он поможет нам немного остыть.
Элли не успела возразить, как Итан, отбросив одеяло, взял ее на руки. Элли протестующе взвизгнула, но он только крепче обхватил ее и бегом направился к ручью. Она закричала еще громче, когда Итан опустил ее в холодную воду, обрызгал с головы до ног, а потом и сам вошел в ручей с мылом в руке. Элли хотела было выбраться из воды, но Итак со смехом потянул ее обратно и начал изо всех сил тереть мылом.
— Это довольно приятно, если привыкнуть, — объяснил он.
Элли уже не сопротивлялась, когда Итан, прижав ее к своей груди, начал гладить ее груди намыленными руками, постепенно спускаясь к животу и ниже.
— Ты просто дьявол, Итан Темпл, — прошептала она хриплым от страсти голосом. — Может, я дура, тебе никогда не приходило в голову такое? Не думай, что я забыла ту ночь в моей палатке в Гатри.
Итан сжал ее груди обеими руками, ощущая соски.
— Виски творит чудеса, не правда ли? — усмехнулся Итан.
Элли встала на колени на мягкое песчаное дно ручья и начала смывать с себя мыло, наблюдая за выражением лица Итана. Потом, взяв у него мыло и намылив руки, наклонилась и стала осторожно мыть ту часть его тела, которая однажды повергла ее в неописуемый ужас, сама возбуждаясь от этих прикосновений. “Может, мне тогда было нужно вовсе не виски, а мужчину, способного научить меня, как избавиться от страха?” — подумала Элли.
Итан затаил дыхание, ощутив нежное прикосновение ее рук.
— Если я дьявол, то ты — дьяволица, — прошептал он.
Она гордо вздернула подбородок.
— Может, так оно и есть. — Она посмотрела на его мужское естество, продолжая брызгать водой, чтобы смыть мыло, с любопытством заметив, каким маленьким сделался его член от холода. Наконец Итан поднялся.
— — Идем домой, вдруг, чего доброго, сюда кто-нибудь заявится, — сказал он.
Элли присела на корточки, не в силах удержаться, чтобы не потрогать ту часть мужского тела, которая всегда внушала ей такой ужас. Как хорошо быть женщиной, чувствовать себя дерзкой и отчаянной! Она нежно поцеловала Итана, с удивлением заметив, что его член тут же начал твердеть и подниматься.
— Элли, — простонал Итан, вцепившись в ее волосы. — Нам больше нельзя этим заниматься…
Она целовала его, медленно двигаясь по его груди и животу. Итан больше не сопротивлялся, не в силах противостоять этой женщине. Он взял ее на руки и понес в дом, покрывая на ходу жадными поцелуями.
— Почему ты решил… — новый поцелуй, — что нам с тобой… —
Он осыпал поцелуями все ее тело — плечи, грудь, живот, бедра, икры, ступни, задержавшись несколько мгновений на маленьком треугольничке мягких рыжих волос, прикрывавших ее самое сокровенное место, которое принадлежало только ему.
От наслаждения Элли находилась на грани обморока. Она шептала его имя, с восторгом отдаваясь ему до тех пор, пока вновь не ощутила то сладостное пульсирующее удовлетворение, которое уже не раз испытывала с этим единственным для нее мужчиной на свете. Он снова вошел в нее. Элли выгнулась ему навстречу, охваченная сладостной истомой. Она, казалось, грезила, погруженная в ощущения, рождавшиеся в ее теле.
Вэйн Трэпп провел присмиревшего Тревора Гейла в кабинет Роя Холлидэя.
— Садись, Тревор, — предложил Холлидэй с улыбкой, выдававшей его радость от одержанной победы.
Бросив на него мрачный недоверчивый взгляд, Тревор направился к одному из кожаных кресел, стоявших неподалеку от стола Холлидэя. Прежде чем сесть, он осмотрелся, заметив, что вся мебель была изготовлена из отличного красного дерева. В кабинете пахло табаком и прекрасно выделанной кожей. Лежавший на полу восточный ковер делал шаги Тревора совсем неслышными. Он пристально посмотрел на Холлидэя, пытаясь понять, зачем его позвали сюда. За четыре месяца он не смог наняться ни на одну из шахт, прекрасно понимая, по чьей вине. Увидев, что Тревор получил волчий билет, шахтеры побоялись объединяться в профсоюз. Что теперь замыслил Холлидэй? Выгнать его из города?
— Что вам от меня нужно, мистер Холлидэй? — спросил Тревор, решив не унижаться до того, чтобы о нем-то просить. Он заметил, что Трэпп внимательно наблюдает за ним из другого конца кабинета.
— Я только хочу узнать, как дела у твоей жены и детей, Тревор. — Холлидэй уселся за стол, крутя в пальцах толстую сигару и с наслаждением глядя на выражение негодования, появившееся на лице Тревора. Его ирландская кровь сразу ударила ему в голову, заставив Тревора мгновенно покраснеть.
— Вы прекрасно знаете, что ни мне, ни моим братьям не удалось найти приличную работу. Нам нужна шахтерская зарплата, чтобы мы могли жить по-человечески. Один из моих сыновей косолапит, и ему нужна операция. У моих братьев нет семьи, зато у меня четверо, которых надо кормить. Вашими стараниями меня нигде не берут на работу, и им теперь грозит голод. Я не привык просить подаяние, но мне, как видно, придется этим заняться.
— Ты бы мог уехать из Криппл-Крика в Денвер или куда-нибудь еще.
— Не так-то просто сорвать с места сразу всю семью, к тому же вы отлично знаете, что сейчас кризис, а значит — безработица. Я ездил в другие шахтерские города, но меня нигде не берут. Вы успели распустить слух, что от меня одни только неприятности. Признайтесь, ведь у вас еще не было такого подрывника, как я, но вы выгнали меня с волчьим билетом из-за какой-то стычки с этим чертовым индейцем. Холлидэй покачал головой: