Пусть тайга ко мне привыкнет

Кошурникова Римма Викентьевна

Витька его так хорошо разглядела потому, что, когда они шли к самолёту, он предложил: «Помогу, разрешите?» — и протянул руку к попугайчиковой клетке.

Конечно, Витька не разрешила. Тогда он ещё спросил: «А билеты у этих пассажиров есть?» Витька разговаривать не стала, а только показала «разрешения». Он прочитал и сказал: «О!..» А потом сели в самолёт, человек прошёл в конец салона, а их места оказались в самом начале...

И вот сейчас этот «непокрашенный» смотрит на них и улыбается весело и чуть насмешливо.

Почему-то

Степан Иваныч считал, если человек улыбнулся — значит, пригласил в гости. Для верности он ещё спросил: «Мур?» («Можно?») — и прыгнул к человеку на колени.

— Ах ты, бессовестный! — накинулась на него Витька. — Нельзя!

Но Степан Иваныч нахально посмотрел ей прямо в глаза и остался. Развалился, лапы вытянул и хвост в проход свесил.

Человек теперь уже откровенно рассмеялся:

— Ну, раз так, давайте знакомиться!.. Степан Матвеевич.

Витька пожала протянутую руку и сказала:

— Виктория Сергеевна. А его — Степан Иваныч.

— Ну?! Тёзка, значит? — белые кустики бровей приподнялись, и стало видно, что новый знакомый совсем ещё молодой, как Витькин папа, а может, ещё моложе. — А где ваши птицы, Виктория Сергеевна?

— Попугайчики?.. Их стюардессы пригласили. Там всё-таки свободнее.

— И куда вы путь держите?

— В Нефтеград, а вы?

— И я туда же. Скажи, пожалуйста, какое совпадение! — Степан Матвеевич снова засмеялся. Он вообще или улыбался, или смеялся. Такой уж он был, наверное, весёлый человек.

— А вы знаете моего папу? — спросила Витька на всякий случай. — Он самый знаменитый буровик на свете!

Светлые кустики снова поползли вверх:

— Уж не Сергей ли Турабов?

Витька радостно закивала: Турабов, ага, Турабов.

— А я гляжу, знакомая мордуленция! Где, думаю, видел? Вот так встреча! Ха-ха-ха! Да мы ведь с твоим батькой соседи!

Тут и Витька засмеялась. До чего здорово получается: не успела доехать до Сибири, а уж папиного знакомого встретила! Она сорвалась с места: надо же об этом и маме сказать! Она тоже, наверное, обрадуется.

Людмила Петровна обрадовалась, и даже очень. Они усадили Степана Матвеевича в Витькино кресло и засыпали вопросами.

Прежде всего, Витька решила выяснить самое главное:

— А комары всех без разбору едят или только незнакомых?

Степан Матвеевич рассмеялся.

— Не бойся, Виктория Сергеевна, авось, не съедят. Только не поддавайся, виду не показывай.

— А я и не боюсь, просто так спросила. А медведи на приволье живут или где?

— Дед Матвей говорил, косолапые далеко в тайгу ушли! — успокоил Степан Матвеевич. — Распугала их стройка шумом да криками.

— А у него борода есть?

— У деда Матвея?.. Есть. До пояса, как у Карабаса Барабаса.

— У Карабаса была до полу и даже волочилась, — заметила Витька.

Она

ещё хотела спросить про троллейбусы, но Людмила Петровна её остановила:

— Подожди, Виктория, не дашь с человеком поговорить!.. Так вы коренной сибиряк?

— Мы, Стрижовы, да. И я, и отец мой, Матвей Егорыч, местные. А вот моя Саша Александровна, жена, с Украины. Овощи теперь выращивает. А раньше ткачихой была. Тогда много народу понаехало, когда Нефтеград строить начали. Кто по путёвке комсомола, кто сам по себе, кто за другом потянулся.

— И большая у вас семья, Степан Матвеевич?

— По сибирским понятиям — малая: трое. Мы с женой, да парень семь лет.

— Как я?! — обрадовалась Витька. — А что он сейчас делает?

— Рыбалит на речке, должно быть. Или матери в теплице помогает. Или купается. Умеешь плавать? — Степан Матвеевич лукаво сощурился.

Витька хмыкнула: нашёл о чём спрашивать! Всё-таки она на море выросла, как-никак!

— С четырёх лет, — скромно сказала она. — И год без матраца.

— Молодец! — Степан Матвеевич не мог скрыть восхищения. — И ныряешь?

Витька снова хмыкнула: а как же! Это её любимое занятие — залезть на плечи к дяде Арифу и — бултых! Как с вышки. Можно потом соревнование устроить, если кто-то сомневается...

— Значит, батька вас в Н-ске не встречает? — спросил Степан Матвеевич.

— В том-то и дело... — Людмила Петровна вздохнула.

А Витька молча достала из сумочки телеграмму и показала Степану Матвеевичу.

Он прочитал и задумчиво погладил себя по голове от затылка ко лбу.

— Нравится тебе наша сибирская столица? — спросил Степан Матвеевич.

— Нет, — чистосердечно призналась она. — Наш город лучше.

— Вика! — укоризненно покачала головой Людмила Петровна.

— Да, — стояла на своём Витька. — У нас море есть и пляж!

— И у нас есть, — улыбнулся Степан Матвеевич, — море и пляж.

— Зато обезьянок нет! Которые на верёвочке гуляют по улицам.

— Зато белочки есть! — в тон Витьке задорно сказал Степан Матвеевич. — Подкарауливают прохожих и требуют угощения. Не веришь?

Витька смущённо засмеялась и взглянула на маму. Брови у Людмилы Петровны выгнулись дугой, что означало крайнюю степень удивления, и она спросила:

— В самом деле?

— Придётся показать белок, — обратился Степан Матвеевич к шофёру.

Молодой веснушчатый парень понимающе кивнул и включил третью скорость...

НЕ ДОГОНИШЬ — НЕ ПОЙМАЕШЬ!

Витька не сразу поняла, куда их завезла серо-голубая «Волга» с шашечками на боку. Завезла и высадила.

С одной стороны — высокие здания, как в новом городе, газоны с цветами, автоматы «газ-вода». А с другой — деревья посажены без всякого порядка, как попало.

— Их нарочно перепутали? — спросила Витька.