Пустая карта. Уравнение измены
Шрифт:
– У тебя получается?
– Да, – нехотя буркнул Стрельников.– Когда умер Дунин, а потом ты меня бортовала...
Последняя фраза оказалась явно лишней, и Витольд чуть себе язык не откусил.
Мэри воззрилась на него, и даже в полумраке фонаря он видел ее негодующее лицо и яростный взгляд…
– Я?! Я тебя бортовала?! – вскрикнула она. – Какая жалость! Прости, что с хлебом-солью не встретила, когда ты из Парижа с этой фёклой вернулся!
Она, оттолкнув его, шагнула в сторону. И тут же, зацепившись ногой об камень, упала.
Муж бросился
– Как же тебя угораздило? – пробормотал он, доставая из болтавшейся на плече сумки аэрозоль с антисептиком.
Маша грозно фыркнула, силясь не разреветься, но ничего не ответила, лишь, стиснув зубы, наблюдала, как светило медицины обрабатывает ей ободранную коленку.
– Идти сможешь? – искренне взволновался Стрельников, закрепив на ране носовой платок. – Тут нести не получится...
– Сама дойду, – отмахнулась Маша, намереваясь ковылять самостоятельно. Но муж подхватил ее под руку.
– Я идиот, извини меня, Мэри, – прошептал он, целуя ее в висок.
– Не стоило тебя прощать, – пробубнила она. – Ничего хорошего из этой затеи не выйдет...
– Ерунда! – отрезал Стрельников. – Мы же решили начать все заново, а теперь ты сдаешь назад.
– Ничего я не сдаю, – закричала Маша, чувствуя, как снова накатывает боль. – Только твои россказни о страданиях в разлуке со мной слушать невыносимо! Твое предательство до сих пор жжет душу!
– Я залечу, Мэри, – рыкнул Витольд, прижимая ее к себе, лихорадочно гладя по голове, по плечам, по спине. – Клянусь тебе!
– Мне страшно окончательно разочароваться в тебе, – сквозь слезы прошептала Маша, уткнувшись мужу в грудь.
– У тебя не получится, – ласково заметил Стрельников, перебирая русые волосы жены. – Я просто не дам тебе повода.
– Посмотрим, – прошептала Маша и, отступив от Витольда, сделала попытку идти самостоятельно. Но нога снова подвернулась, и она чуть не свалилась. Витольд успел подхватить ее, прижать к себе.
– Держись за меня, – строго добавил он. – Еще разобьешься в темноте. Здесь давно никто не ходил, и неизвестно, какие еще сюрпризы нас ждут.
– А там, внизу, мы точно сможем выйти наружу? – неуверенно пробормотала Маша.
– Конечно! – заверил ее супруг, подлец и обманщик. – Останется только по лестнице чуть-чуть подняться!
Всю дорогу до лифта Витольд пребывал в большом сомнении.
"Точно ли проход до сих пор ничем не заложен? Смогут ли они выбраться? Принимает ли связь?" – Он, достав из кармана сотовый, включил его. Связь имелась, даже под землей шел сигнал.
"И на том спасибо, – мысленно поблагодарил Стрельников высшие силы. – Если не сможем выйти на свет божий, придется звать на помощь".
Оставшийся путь до лифта шли молча. Мэри вздыхала изредка и сильно припадала на больную ногу.
– Надо бы рентген сделать, – нарушил Витольд паузу.
– Обойдется, – пробормотала жена. – Это всего лишь ссадина.
В ее голосе снова послышались отчуждение и неприязнь.
"Как же угораздило
Он судорожно начал подыскивать тему для беседы. Что-нибудь нейтральное... Что угодно, только бы не молчать.
Маша осторожно шла в кольце рук Витольда, но вместо тепла родного человека ощущала, как его ладони жгут через блузку, и кожа полыхает, будто от ожога.
"Зря, все зря, – пронеслось в голове. Она сдержалась, чтобы не нагрубить мужу, когда он брякнул про рентген. – Себе сделай трепанацию черепа, Стрельников!" – мысленно огрызнулась Маша.
– Купец Селиванов построил этот переход, чтобы поставлять особо ценные меха в лавку прямо со склада. Воровства опасался. Тоннель имеет небольшой уклон, и груженные товаром тачки легко спускались к лифту. А там поступали сразу в лавку. У него в Рахманиновском переулке, раньше он назывался Кавалерским, несколько лавок имелось.
– А в каком году построен этот дворец Минотавра? – неохотно осведомилась Маша.
– Перед Первой мировой, – тут же сообщил Витольд, улыбнувшись шутке. – Этот проход мало использовался. Сначала война, потом революция. И лифт в Европе Селиванов заказал. Посмотри, красота какая!
Маша повернула голову в направлении, куда, как заправский экскурсовод, указывал муж, и остолбенела.
– О, боже, – она всплеснула руками, глядя на полукруглое сооружение, отделанное коваными решетками, по которым вилась виноградная лоза. – Очень красиво, – благоговейно прошептала она. – Прямо как в Питере. Там осталось несколько домов со старыми лифтами.
– А когда ты туда ездила? – невзначай поинтересовался он.
– Я защищала магистерскую диссертацию по модерну в русском искусстве. Пришлось специально поехать.
Стрельников мысленно почесал затылок. Такие подробности из жизни Мэри он не знал. Интересно, что еще выпало из его поля зрения?
– Надолго? Одна? – с деланным равнодушием осведомился он.
– Ты чего, Вит? – фыркнула Мэри и посмотрела на него огромными глазищами. – Вадим с Агатой навещали родственников, и мы с Евой увязались.
– Ты знакома с бывшей Чапая? – изумленно уставился на жену Витольд.
– С Элеонорой Ивановной? Конечно! Милейшая женщина. Они с мамой чем-то похожи. У нее огромная квартира на Васильевском острове. Папа, когда уходил, все ей оставил. И Галина – сестра моя сводная, она же искусствовед в Эрмитаже – мне эти старинные лифты и показала. Я включила их в диссертацию. А на защите, знаешь, какой фурор был. А я-то даже не знала, что у нас в городе такая красота имеется, – затараторила Маша, с интересом наблюдая, как Витольд открывает толстую металлическую дверь.