Пустенье
Шрифт:
Максим сбросил с плеч плед, его уже больше не трясло – Данилыч, как всегда, очень грамотно и своевременно разрядил обстановку своими спонтанными отступлениями.
– Я бы хотел побольше узнать о… «том себе». Старик неопределенно пожал плечами:
– А кто тебе сказал, что это был ты? Как вообще можно мерить такие моменты категорией «Я»?
– Ну, как же… Данилыч фыркнул:
– Сейчас последует термин «реинкарнация». Я его тоже где-то слышал… Но давай не будем все упрощать. Если ты будешь считать «себя того» собой, то рано или поздно непременно сойдешь с ума.
– Но это был я. Я все чувствовал: звуки, запахи,
– Максим, в человеке содержится грандиозный запасник знаний – генофонд. В нем – информация от сотен биологических существ. Ты расшатал свое восприятие, и генофонд стал открывать тебе свои тайны. Но представь, что будет, если ты пойдешь дальше и начнешь ассоциировать себя с еще более древними предками, потом, может быть, животными и так далее… Не зацикливайся на личностях. Тебе и так необходимо научиться справляться с одной, своей личной историей, а ты пытаешься притянуть туда еще несколько. Ты просто открыл какую-то часть самого себя, не более. Ты должен отследить, почему именно это знание пришло к тебе в данный момент?
Максим задумался.– Это определенно был какой-то переходный период между Крещением и древним Язычеством.
– Почему ты так решил?
– Я видел символы. Много разных символов. Среди них был, кажется, символ, похожий на Коловрат – славянскую свастику. Были какие-то кресты. Потом были резные обережники… Я вспомнил! Я был сыном ведуна!
– Опять «я»?
– Ну не я, ну «тот». Он был воином и ведуном, и в его задачу входила зашита Скита, где находилась какая-то священная вещь. Не помню…
Данилыч остановил его жестом руки:– Подожди, не напрягайся, так только хуже будет. Попробуй лучше вспомнить, что ты видел, когда я водил вас в «темный Барнаул»?
Ковров удивленно посмотрел на старика:– Слушай, Данилыч, а ведь я все вспомнить не мог! Меня даже Анна тогда спросила то же самое, а я ей какую-то чепуху сказал, потому что никак не мог воспроизвести в памяти это видение. Все зедарк перед глазами стоял черным силуэтом. А вот теперь я вспомнил! Ну, конечно же…
– Что ты видел?
– Это была словно картина над землей: зеленые холмы, а над ними резные деревянные избы. Странные такие, незнакомые и знакомые одновременно! И люди. Я людей каких-то видел. Но только словно каша какая-то, наложение образов: будто смесь древнеславянского и азиатского стилей, конгломерат культур. Что это значит?
Данилыч довольно засмеялся, словно Ковров сделал наконец действительно что-то значимое и стоящее.
– Это было видение только для тебя. Остальные вряд ли могли увидеть это.
– Что это было?
– «Другой» Барнаул. Кто-то назвал бы его «эфирным», но, на мой взгляд, это было бы не совсем правильным определением.
– Постой, так я действительно видел тот самый «Воздушный Барнаул»?!
Данилыч зашелся в хохоте:– Ну какой же он был «Воздушный», если мы, можно сказать, забрели на его задворки? Он просто «Другой»…
– А почему такое смешение стилей?
– Вот! Это и есть переходный момент, осознав который ты сможешь собрать все дремлющие во времени части самого себя, соединить их воедино, проследить свою связь с этим местом, этим городом и событиями, которые здесь должны будут произойти. Затем ты сможешь попасть в этот город самостоятельно, без моей помощи. Но перед этим тебе необходимо научиться преодолевать границы твоего сознания. Ты должен вызвать из небытия Рубеж, за которым и скрывается до поры до времени твое мнимое и истинное безумие. А потом ты должен будешь перешагнуть эту границу.
– И что я там найду?
Данилыч громко хлопнул в ладоши, словно подводя черту ночному бдению:– Ты найдешь там зедарка.
***БарнаулОгромный зал казался бы еще огромней, если бы был освещен не тремя фонарями, а хотя бы тремя мощными прожекторами или, на худой конец, тремя десятками пылающих факелов. Но даже при таком скудном освещении его величие поражало. Трое людей стояли в самом центре грандиозного помещения, завороженно рассматривая изображения на стенах, выполненные в виде глиняной мозаики, раскрашенной всевозможными красками. Тусклые лучи фонарей выхватывали из темноты изображения каких-то древних воинов, низкорослых человечков, напоминающих гномов, высоченных одноглазых существ, похожих на демонов из буддийского пантеона. Было видно, что этим высокохудожественным рисункам, выполненным даже с эффектом некой объемности, очень много лет.– Ух, ты! – восторженно прошептал Филатов, осторожно положив наконец свою тяжелую ношу себе под ноги. – Это же памятник архитектуры! Тайная комната дворцового замка! Наследие древней цивилизации!
– Да, эту залу еще, наверное, до демидовских заводов выстроили, –задумчиво пробормотал Осьминог, который был здесь уже третий раз и поэтому неиспытывал столь бурных эмоций. – Только никому до этого дела нет.
– Как это нет?! Да ты что, с ума сошел? Да сюда хоть одного профессора приведи, самого захудалого, он себе на этом мировое имя сделает! Тут же все древностью пропитано! И где: под никому не известным провинциальным городишком!
– Так в том-то все и дело! – Осьминог грустно усмехнулся, – ты думаешь, кого-то это заинтересовало?
– А кому ты уже успел наболтать? – встрепенулся молчавший до этого момента Санаев и направил луч фонаря в лицо молодому диггеру. Тот сразу закрылся руками и виновато запричитал:
– Да нет, Сев, ну ты что? Мы же с тобой договорились… Я сюда один раз только ходил. Сидел вот здесь, посередине – жуткое ощущение, аж дух захватывает. А потом как-то решил проконсультироваться с одним… ну, специалистом. Он меня фантазером и утопистом обозвал и посоветовал книжки начать фантастические писать. Так вот я и думаю, кроме Всеволода, никто этот зал всерьез не воспримет. А приводить сюда никого нельзя –это точно.