Пусто: пусто
Шрифт:
Люся сдала курточку, купила билет и набрала мобильник Андрея.
— Поднимайся на третий этаж, — без всяких предисловий выпалил он и бросил трубку.
Люся поднялась по серой плохо освещенной лестнице наверх. Там оказался просторный зал с белыми стенами и некрашеным деревянным полом. Г-жа Можаева озиралась по сторонам, каждый раз упираясь взглядом то в полуобнаженную девичью спину, то в лицо бородатого дядьки. Публика бродила вдоль стен, рассматривая огромные фотографии человеческих рук с новоявленными отметинами на запястьях. Вдруг кто-то взял Люсю за руку. Она вздрогнула.
— Ну что, Шуршунчик, потерялась? — спросил голос Андрея.
Г-жа
— И что у нас тут сегодня показывают?
— Как всегда, актуальное искусство. Дом фотографии, Люсенька, это центр актуального искусства. Знаешь такое слово — актуальность?
— Обижаешь? Я, между прочим, МГУ закончила! — почти всерьез обиделась г-жа Можаева.
— Чуть больше недели прошло с момента появления этих знаков, а актуальные художники уже столько натворили! Посмотри только!
И Андрей потащил Люсю вдоль стен. Фотографы и правда наснимали кучу спецзнаков, причем очень интересно. На их снимках линии, черточки и точки на руках очень органично вписывались в природу и становились частью ее. Например, рука с концентрическими кругами на запястье черпала воду, по которой расходились точно такие же концентрические круги. Люся хотела остановиться около каждого снимка и повнимательнее рассмотреть его, но Андрей не давал ей предаться созерцанию. Он тащил г-жу Можаеву куда-то в угол зала. Наконец он остановился перед одним из снимков и горделиво спросил:
— Ну как тебе?
Люся уставилась на фотографию. На черно-белом снимке в ясное небо улетал стройный косяк птиц. Фотограф поймал момент, когда все они в едином порыве взмахнули крыльями. Это на заднем плане. А на первом плане, как будто закрывая пернатых от фотографа, в кадр лезла растопыренная пятерня. И на запястье этой руки был птичий символ — «галочка», как будто бы нарисованная первобытным человеком птица. Композиция была построена очень удачно — даже линии на запястье, кажется, были параллельны с линиями птичьего клина.
— Прелестно! — прошептала Люся, внимательнее вглядываясь в фотографию и замечая, что между крыльев «птички» на запястье виднеются две точки. Точно такие же, как у Ленки!
— Правда, здорово? — продолжал бурно восхищаться Андрей. — Это мой друг-фотохудожник снимал. Он вообще-то в основном рекламу снимает, но на самом деле — настоящий профи!
— Без сомнений, — согласилась Люся. — По-моему, я даже знаю, чья это рука.
И г-жа Можаева пристально посмотрела на Андрея, постаравшись придать взгляду выражение скорби.
— Ты права, — кивнул он, — у тебя поразительная интуиция.
— Да при чем здесь интуиция? — удивилась Люся и прикусила язык.
Она еще раз уставилась на фотографию. О боже! Это же не Ленкина рука. Это вообще не женская, а мужская рука. Без всякого маникюра и вообще слишком грубоватая для Ленки. И тут г-жа Можаева все поняла. И на нее нахлынуло то самое чувство, которое она впервые испытала в Москве, выходя на прошлой неделе из квартиры Зайцевых. Она ощутила, что цепь, связывающая всех со всеми, крепнет на глазах. Только теперь уже Люся не была сторонним созерцателем этих невероятных связей. Она
— Слушай, а вы долго птичий клин караулили? Как вообще вам удалось такую композицию выстроить?
— Ха! — рассмеялся Андрей. — Ты что, думаешь, что мы по всему Подмосковью бегали, чтобы удачный кадр сделать?
Г-жа Можаева только захлопала глазами.
— Фотка птиц у Димки уже была. Напечатали ее крупно, типа фотообоев, и поставили меня рядом с ними. Вот и весь фокус!
— Но ведь там нет даже тени от руки! — изумилась Люся. — Выглядит очень натурально.
— А вот это уже мастерство фотографа, умеющего правильно расставить свет. А вот, кстати, и наш Микеланджело! Знакомься— Дмитрий Васин!
Со стороны входа к Андрею пробирался широко улыбающийся молодой человек. Невысокий, с огромным рюкзаком на плече. Длинные волосы стягивал в «хвост» черный шнурок. Ребята пожали друг другу руки.
— Ну что, Дюха, прешься от себя? — со смешком спросил Димка, кивнув в сторону фотографии.
— Да вот, хвастаюсь, каким я был когда-то молодым и красивым, — отшутился Андрей. — Знакомься — это Людмила Можаева, переводчица. Тонкая ценительница изобразительных искусств. Она от тебя просто в восторге. Особенно от снимка «Красные сапожки», который она видела на днях в витрине обувного магазина на Тверской. Правда, Люся?
Растерянная г-жа Можаева переводила взгляд с одного молодого человека на другого.
— Хорош прикалываться! — хлопнул Андрея по плечу Димка. — Пойдем лучше выпьем чего-нибудь напротив.
— Как? А разве ты не собираешься посмотреть на творчество коллег? — спросила Люся, которая хотела бы еще побродить по Дому фотографии.
— Вот когда научатся снимать красные сапожки так же хорошо, как я, тогда посмотрим. А пока что здесь глядеть не на что, — серьезно ответил Васин и тут же почему-то заржал. Андрей тоже захохотал.
В общем, Люсю больше никто ни о чем не спрашивал — парни просто направились к выходу, и г-же Можаевой не оставалось ничего другого, как пойти вслед за ними. А потом весь вечер с умным видом слушать разговоры о Aphex Twin, Atom Heart, Pan Sonic и Oval, делая вид, что она что-то понимает. Хотя единственное, что она понимала в разговоре, — это то, что речь идет о музыкальных группах. Впрочем, ни одну из них она ни разу не слышала.
Пока Андрюха и Димка беседовали о своем, о птичьем, Люся думала о своем, о девичьем. Ей казалось, что она зря теряет время. Пока она тут сидит и слушает непонятный треп, причем внимания на нее никто особо не обращает, Митька, возможно, уже залез в Ленкин почтовый ящик и читает письма. А может быть, даже что-то стирает! А ведь теперь Люсе особенно важно познакомиться с Ленкиной перепиской! Ведь очевидно, что Андрей — тот самый парень, который составлял пару Ленке. Может быть, она узнает о нем нечто пикантное из Ленкиной переписки? Только вот непонятно, почему он в воскресенье на вечеринке «Пусто: пусто» сказал Люсе, что был знаком с девушкой с «его» знаком всего один день? Ведь они же сидели с Ленкой за одной партой когда-то, об этом и Ленка, и одноклассницы ее говорили! И совершенно не понятно, почему у Катьки был точно такой же знак, как у этих двоих…