Пустошь
Шрифт:
«Черт, – подумал он. – А вот и концерт по нашим заявкам».
Грохот нарастал. Теперь он уже не производил впечатления отдаленной грозы. Обычно гром ассоциировался у Майкла со стуком тяжелых шестерен, которые катятся по металлическому полу, пока не упадут. Но этот звук был другим. Он был непрерывным. Низкий, дребезжащий рокот посреди залитой солнцем равнины. Все громче и громче.
Майкл болезненно относился к шуму. Особенно к звукам низкой частоты. Обычно достаточно заткнуть уши, чтобы оказаться в тишине, но звуки низких частот – совсем другое дело. Даже заткнув уши, ты продолжаешь слышать их. Они проходят прямо сквозь
Он почувствовал, как задрожали стекла в машине. «Тот торнадо, – подумал он с тревогой. – Похоже, он движется сюда». Шум все усиливался, в груди заныло. Барабанные перепонки вибрировали, жуткая тяжесть навалилась на голову. Майкл схватился за руль и приоткрыл рот, стараясь хотя бы как-то смягчить пытку.
Грохот оборвался неожиданно, будто захлопнули дверь. Только что воздух буквально на части разрывался, и вдруг полная тишина, как в подвале монастыря. В этой тишине голос Майкла прозвучал резко, как пистолетный выстрел.
– Твою мать!
Он замолчал.
После такого шума тишина тоже, казалось, давила на уши. Тело, не способное так быстро переключаться, продолжало биться в судорогах, закачивая в кровь адреналин. Шумно выдохнув, Майкл осмотрелся, ожидая увидеть все что угодно. Но не увидел ничего. Никакого торнадо, никаких черных туч. Санта Ана была тиха и неподвижна, как будто ничего не случилось.
Майкл немного посидел, собираясь с мыслями.
– Один хрен! – сказал он наконец и открыл дверь.
Наскоро перекусив крекерами и водой, Майкл отошел от машины и стал смотреть на дома, пытаясь вспомнить, на каком из них он вчера закончил. Если Пустошь хотела ему помешать, ей неплохо это удавалось: дома были похожи один на другой, как близнецы. Не было ни единого шанса вспомнить, где он уже побывал, особенно учитывая тот факт, что последние он осматривал в темноте. Майкл припомнил, что обошел около десятка их, двигаясь от заправки по направлению к машине. Значит, просто нужно продолжить с одиннадцатого. Прихватив с собой кусок мела, который обычно использовал для пометок на перевозимом грузе, он двинулся вперед.
Солнце достигло зенита, а поиски все еще ничего не дали. Майкл ходил из дома в дом, осматривал каждую комнату, каждый чулан, но ничего не нашел. Жара становилась невыносимой.
Он стоял посреди очередной комнаты, тупо глядя на старый телевизор, у которого не нажималась ни одна кнопка, когда вдали снова загрохотало. Низкий гул шел сразу отовсюду, как вода, заполняя все пустоты и набирая силу.
Сердце учащенно забилось. Майкл инстинктивно напряг пальцы, все еще лежащие на кнопке, и вдруг та легко нажалась. Он отдернул руку. От громкого вибрирующего звука к горлу подступила тошнота. Майкл с трудом сглотнул и осторожно подошел к окну. Горячий воздух над дорогой трепетал, будто Пуэбло оказался в толще быстро текущей воды. По мере того, как усиливался гул, скорость течения возрастала, и все вокруг: дома, дорога, машина – растворялись в этом потоке.
Майкл оперся на подоконник, борясь с подкатившей слабостью. Мышцы задрожали в такт грохоту, и вдруг тот оборвался так же неожиданно, как и в первый раз. Горячий воздух мгновенно сделался неподвижным, чуть
Майкл глубоко вздохнул и закрыл глаза. Происходило что-то серьезное, но будь он проклят, если понимает, что.
Он отпустил подоконник, заметив, какими влажными стали ладони, и вернулся к телевизору. Кнопка регулировки громкости по-прежнему нажималась. Остальные – нет.
«Оно изменяется, – с удивлением подумал Майкл. – Все изменяется прямо у меня на глазах. Что-то зарождается. И, боюсь, когда это произойдет, мало мне не покажется».
Майкл верил: что бы ни означало творящееся здесь, это всего лишь маленький отголосок чего-то грандиозного и, уж конечно, опасного. Судя по всему, скоро эта опасность доберется сюда, в Санта Ану.
Он возобновил поиски.
Новый раскат грома последовал уже пару часов спустя и сопровождался знакомыми эффектами. Майклу показалось, что на этот раз он длился дольше. Минут пять. Он старался не обращать внимания на грохот, продолжая методично обыскивать дом за домом. К трем часам дня он уже обыскал большую часть Пуэбло, включая кафе и продуктовый магазин, на который ушла уйма времени. Время утекало, и все гуще становилось напряжение, заполняющее воздух вокруг него.
Майкл не думал об опасности. Наверное, потому что не мог себе представить, в чем она заключается. Он просто действовал так, как считал нужным. Не позволял себе вообще ни о чем думать, но страх тонкими струйками все же просачивался, обвивался кольцами и пускал быстрые метастазы в мысли. «Ты не найдешь ее, – тихо шипел он. – Ты останешься здесь один. Совсем один. А когда не о ком заботиться, не проще ли сдаться? Разогнаться и крутануть руль – раз и конец!»
Майкл действовал бездумно, как робот. Время шло.
Солнце подобралось к противоположной стороне горизонта и оттуда равнодушно смотрело, как под аккомпанемент адских барабанов, покачиваясь, словно пьяный моряк, по пустынной улице заброшенного Пуэбло бредет одинокая фигура в пропитанной потом рубашке с ножом в руке. Волосы космами спадают на пустые глаза, а человек идет и идет, кажется, ни на что не обращая внимания.
Майкл попал в то самое воздушное течение, которое наблюдал из окна несколько часов назад. Сначала оно было слабым, просто едва заметная рябь, но по мере того, как гром нарастал, становилось все быстрее и быстрее. У него создалось ощущение, будто он оказался в кастрюле с кипящей водой. Майкл заставлял себя идти, не останавливаясь, а целый мир вокруг него исчезал, растворяясь в пропитанном враждебной мощью воздухе.
Он страшно устал, и ему было трудно дышать. Он пропустил один из домов, как уже пропускал раньше. Система поиска давно была нарушена. В голове тихо, но отчетливо мерцали слова: «…Поспешшши… Спешшши…» Все болело, все кружилось перед глазами и уплывало. Исчезало.
Когда, спустя четверть часа, вновь стало тихо, Майкл остановился, простоял несколько секунд, потом ноги его подогнулись, он опустился на колени, качнулся, как пьяница, и повалился на горячий асфальт.
Анна открыла глаза. «Я, наверное, умерла», – подумала она, попыталась пошевелиться, и тело неохотно отозвалось. Анна внимательно смотрела на свою ладонь, медленно выплывающую из темноты. Сердце забилось, разгоняя по жилам кровь. «Могу! Могу двигаться! Я могу выбраться!»