Пустотный Рыцарь

Blue Catanist

– Я не согласен! – вдруг выкрикнул Энди своим детским голосом. Атон и Риса, стоявшие позади, изменили свои мрачные лики на скептичные улыбки. Но никто более его не услышал. Поэтому Энди вышел на подиум и прямо перед братом повторил, – Я НЕ СОГЛАСЕН! – после раздался хохот и перешёптывание, что волной начали распространяться по всей толпе. Не смеялись только бароны и близнецы. Но и в их глазах юный сплендид тоже видел насмешку. Сукуинуши и Пураидо, что стояли среди толпы, начали волноваться за своего господина, что было видно по их ликам. Всем своим видом они говорили ему: "Не надо. Ты просто умрёшь!". Но Энди вспомнил слова своего брата: именно он должен его остановить.

Поэтому он был решителен. Увидев эту решительность, Эш поднял руку. Тишина воцарилась.

– Почему ты не согласен, брат?

– Ты убил нашего отца! Мать! Почему? Из-за власти? Тогда ты уже не Эш Сплендид!

– Наш отец хотел погубить Энненур, развязав войну с Вратами лишь из-за гнева, что разъедал его душу. Бароны Пустошь были тому свидетелями.

– Поэтому ты его убил? Ты мог с ним поговорить! Переубедить!

– Ты глуп, если думаешь, что я не пытался. Нашего отца никогда нельзя было ни в чём переубедить. Он был непоколебим как Свет Хонсу.

– Но потом ты убил маму! Свёл её с ума! И убил! Я никогда тебе этого не прощу! Ты монстр!

– Стало быть, ты бросаешь мне вызов?

– Да! – кто-то из каирхатсу снова хотел начать смеяться, но один жест Эша тут же заткнул его.

– Тогда нападай. Посмотрим, чему ты научился.

И Энди напал. Клинок, состоявший из разогнанного зацикленного ветра, направился в сторону брата. Но брат просто отбил атаку своей рукой. Кожа стёрлась, обнажив металл. Той же рукой Эш нанёс удар, откинув брата, а затем поднял руку. Полиморфибра стала слезать с его тела, и Эш промолвил громко:

– Посмотрите! Посмотрите те, кто сомневаются в праведности моего решения, ЧТО Кайтмир сделал со мной, – часть толпы, что составляли сплендиды, была ошарашена, – Сплендид, в чьём теле меньше органики, чем в инфините. Пороча наши заветы и идеи ради своих собственных эгоистичных желаний, Кайтмир показал, что не может быть Верховным Бароном!

Энди с гневным криком снова пошёл в атаку, бросая ветряные лезвия в эндоскелет. Старший с лёгкостью уклонялся, постепенно сближаясь. Затем он нанёс беззаботный удар, от которого младший присел и попытался сбить с ног брата. Но хром и сталь не поддались лёгкой ножке ребёнка. Эш пнул его ногой, что аж Энди подлетел.

– Отец заключил сделку с дьяволом. Пустил в дом хромовое чучело. Позволил ему называться сыном своим и решать внутренние и внешнеполитические вопросы. А потом решил сжечь весь Энненур из-за трагедии трехлетней давности. И его честь ты пытаешься защитить своим глупым самопожертвованием?

– Я… я… – Энди посмотрел на свои руки, не зная, что ответить, – я просто не могу позволить тебе уйти безнаказанным после того, что ты сделал…

– Я спас Энненур от войны. От наплыва одержимых. От судьбы Лиденасанса. Раз ты не можешь этого понять. Не можешь превозмочь эмоции от потери родителей…ты такой же, как и отец.

– НЕТ!

Мощный поток ветра выстрелил в Эша. Но будущий барон будто бы поймал его руками. Ветер пытался пробурить невидимую стену, что закрывала старшего брата. Гнев Энди рос, он начинал

безумно кричать, и вихри начинали приобретать красноватый цвет. Фибра становилась одержимой. Эш это видел. Поэтому в момент, он рассеял ветер руками. Энди чуть не потерял равновесие от мощи брата. Эш же мгновенно оказался перед ним и начал его избивать. По лицу, по животу, по ногам. Энди пытался блокировать, контратаковать. Но брат был столь быстр, силён и прочен, что всё было бестолку. Уже даже не понимая, что происходит, Энди перестал сопротивляться, принимая удар за ударом. Последний удар ногой отправил Энди прямо в толпу. Все тут же разошлись, сформировав круг вокруг него. Эш спрыгнул с подиума, взял Энди за волосы и начал добивать его в лицо. Мальчик беспомощно пытался закрыться руками, но из-за крови, что затмила всё его лицо, он уже ничего не видел. Когда маска сползла с лица пацана, которого уже было не узнать, рука Эша остановилась, когда её схватил Пураидо.

– Что ты делаешь, Пураидо? Тоже хочешь бросить мне вызов?

– Господин Эш велел мне защищать господина Энди. Пураидо не позволит убить господина Энди, даже если Пураидо лишиться жизни из-за этого.

Эш бросил Энди и развернулся к Пураидо. Титанид был крупнее во всём, но казался ничтожным перед будущим бароном. Эндоскелет своими окулярами смотрел прямо в глаза защитника. И хоть он в них видел страх, там была и храбрость.

– Господин Эш, Энди ещё ребёнок, – вдруг протиснулся Сукуинуши, – Это несправедливо убивать его.

– Порядок не знает возраста. Он бросил вызов. Он должен либо победить, либо умереть, – пророкотал Игнавус. За ним последовали и другие, требовавшие добить мальца.

– Нет. Сукуинуши прав, – заткнул их всех Эш, – Порядок не был написан с учётом того, что вызов может бросить ребёнок. Мой брат слишком мал и жалок, чтобы противостоять мне. Но он бросил вызов. Так что он будет изгнан до тех пор, пока не вернётся сюда, чтобы снова принять бой. Таково моё слово. Слово нового Верховного Барона – Фумуса. А вы вдвоём… раз так печётесь о моём братце, то отправитесь вместе с ним, куда бы его не…

Речь Фумуса прервал плач. Маленький Энди был весь в крови и в слезах. Он пытался встать. Но у него не получалось. Вокруг раздался смех. На него показывали пальцами. И кричали: «слабак», «плакса», «жалкий», «беспомощный», «личинка», « glomus ». « Glomus ». « Glomus ». Пролить слёзы у каирхатсу считалось самым низким, что можно было только совершить. Последнее, что запомнил Энди, так это толпы угоравших каирхатсу, тыкавших в него пальцами. И Фумуса, что поднялся на подиум и смотрел на него, как на ничтожество.

– Пойдёмте, господин Энди. Пураидо вас защитит, – здоровяк поднял его на руки, и Энди потерял сознание.

Троице дали лишь день, чтобы собраться и уйти. Был уже вечер. Тёмный, скучный и серый, ведь Хоуку прятался за облаками. Всего перемотанного и забитого Энди на выходе ждали Сукуинуши, Пураидо. И близнецы.

– Чего вы тут забыли? – угрюмо спросил Энди.

– После того, что ты там учудил, мы не могли не сказать «пока», – с хохотом проговорил Атон. Риса же не была столь жизнерадостна, – Такое жалкое и убогое зрелище только у локусов можно увидеть.