Пустой мир 2. Война за престол

thelordofthedark

— Те условия, в каких я рос, тоже слишком далеки от тех, какие знакомы вам и большинству живущих в этом мире. Я никогда не знал, что такое нехватка питьевой воды и еды, не заботился о чистом воздухе, каким дышу, и не думал о крыше надо головой. Все это, ради чего люди порой режут друг друга, для меня было чем-то нормальным и привычным, — пожал плечами Эдвард, — меня растили на совершенно других идеалах, чем те цели, какие сейчас преследую. Идеалы справедливости, чести и гордости… те глупости, каким, оказывается, никто не следует уже долгое время.

— Неужели? Тогда ответьте на один вопрос, — не поверил корсар, — Сколько вам было лет, когда вы убили первого врага? Помните ли вы его лицо? Помните ли, что тогда чувствовали?

— В шестнадцать

лет, — кивнул Эдвард, — Орк, в ходе одной из операций на поверхности, когда еще был курсантом. Здоровая серокожая тварь, увешанная черепами предыдущих жертв. Перед нами шла группа зачистки, а потому мы не думали, что кто-то еще оставался там в живых. Он выскочил из-за груды камней и сбил офицера с ног, а потом ударом топора разрубил грудь курсанту справа от меня. Я должен был либо бежать, либо защищаться. И выбрал второе. Оказалось, что силовое оружие намного лучше, чем их примитивные куски металла…

— Видите… Вы убивали. Вам приходилось убивать, чтобы выжить, одного этого случая достаточно, чтобы разбить в прах все теории пацифистов. Нельзя ничего изменить, не приложив к этому насилие, мирными разговорами можно лишь соглашаться и уступать. Что-либо создавать можно лишь твердостью, какую можно поддержать только силой, — уверенно сказал капитан корсаров, тоже глядя на поле боя.

— Интересная теория, — усмехнулся Эдвард, — спасти Рейнсвальд, разрушив его. Скажите тогда, как бы вы сейчас поступили на моем месте? Тарваил Гористар все еще живой, пусть и находится у меня в руках, в статусе пленника. А я поклялся истребить их всех… Я должен его убить, но не могу, чтобы не стать бесчестным убийцей, — он глубоко вздохнул, стараясь разобраться в собственных мыслях.

— Тогда вызовите его на поединок, — предложил Северед, — Предложите ему свободу, если он победит. Я не настолько глубоко разбираюсь в особенностях ваших взглядов на понятие чести, но если сможете убить его в честном бою, никто даже не посмеет сказать, что вы поступили подло.

— Капитан! — Эдвард удивленно посмотрел на него, — Это ведь действительно решение. Поединок чести, где остаться может только один, и только небеса решают, кто же прав, а кто виноват. Конечно, Тарваил опытный и умелый воин, но он наверняка уцепиться за этот шанс избежать позора. И, скорее всего, он меня недооценивает… Капитан! Вы только что избавили меня от тяжелых раздумий, а мне самому, видимо, действительно пора на отдых, раз не вспомнил о таком простом решении, — молодой барон вздохнул и хлопнул корсара по плечу, — думаю, мне стоит предложить Гористару бой лично, тогда у него не будет шансов отказаться. Для него честь тоже не пустой звук… А сейчас, капитан, раз уж вы здесь, то будете сопровождать меня на церемонии прощания с павшими.

— Я предпочитаю больше гуляния по поводу победы, — пожал плечами Северед, поворачиваясь и идя рядом с ним, — но раз уж вы так просите, то отказать вам не смею. Эти люди действительно заслужили того, чтобы им оказал последние почести.

***

Погибших было слишком много, чтобы устраивать церемонию прощания в замке, и потому в этот раз все происходило в открытом поле, на расчищенной территории площадью в несколько гектаров. Тела погибших, завернутые в толстую, пропитанную напалмом ткань, лежали ровными рядами, уходя вдаль на сотни метров, и через каждые тридцать шагов стояли дроиды с факелами, ожидая приказа. Построенные по краям полки в полном составе, с выстроенной позади техникой, высоко задравшей стволы орудий, стояли с приспущенными в знак уважения знаменами. И только ветер шевелил полотнища и меховые воротники парадных солдатских мундиров, многие из которых были ранены, но все равно вышли оказать последнюю честь павшим товарищам. Офицеры, стоявшие на шаг впереди с обнаженным оружием, опущенным к земле, повернули головы вправо, где сейчас показался Эдвард со своей свитой.

— Сегодня мы прощаемся с теми, кто погиб, исполняя данные клятвы, — произнес молодой барон, и его усиленными динамиками голос пронесся над полем. За спиной развевалось

несколько знамен Тристанского, Карийского, Камского и Фларского феодов, чьи солдаты участвовали в этом сражении и свой последний покой нашли в земле Тристана, и говорил от имени их всех, — Они показали нам всем, что нет ничего важнее, чем те слова, что мы говорим, давая клятву. Что жизнь лишь маленький отрезок, данный нам, и смерть придет за каждым, и за простым рядовым, и за знатным дворянином, но честь останется и после того, как мы покинем этот мир. И когда предстанем на Небесах, нас спросят, что мы сделали в этом мире, на этой тяжелой земле, нам дарованной? Павшие сегодня с гордостью поднимут глаза и скажут, что они погибли в борьбе за правое дело. Они сражались, не отступив ни на шаг от данных клятв, и наш с вами долг помнить их подвиг. Мы продолжим эту борьбу до победного конца. Война время потерь, но скорбеть о них мы будем во время мира. Сегодня же мы просто прощаемся… — взяв из рук адъютанта факел с дергающимся на ветру пламенем, Эдвард подошел к ближайшему телу. Сложив руки на груди, перед ним лежал Де Адрил, с тяжелыми ранами на плече и на шее. Тел было слишком много, чтобы приводить в порядок каждое, но с него все-таки смыли кровь и переодели в офицерский мундир, правда, без наград и знаков отличия, какие вернут семье павшего. Поднося к телу факел, Эдвард добавил еще несколько слов, но в этот раз уже совсем тихо, предназначенные только для них двоих, — Прощай, старый друг. Мы прошли через многое, и мне очень жаль, что ты не увидишь конца этой войны.

Пламя с легкостью перекинулось с факела на ткань, и горючая смесь вспыхнула ярким оранжевым пламенем, с треском и ревом вцепившись в человеческое тело. Первый вспыхнувший огонь сигналом всем дроидам, стоявшим вдоль рядов павших, тоже опустившим факелы, поджигая ближайшие тела. Ревущее пламя моментально разлетелось в стороны, перекидываясь с тела на тело, растекаясь по всем рядам, яркими всполохами освещая строй солдат и поднимая сверкающие искры высоко в небо, все выше и выше, где-либо наконец-то остывали, либо исчезали из виду. Многие верили, что это поднимаются в небо души погибших, находившие успокоение далеко от этого жестокого мира.

Эдвард, как и все, смотрел в пламя, не отрывая взгляда, и самые различные мысли в этот момент копошились в его голове, пока свет языков пламени отражался на его лице. Он почему-то подумал, что не присутствовал на похоронах Изабеллы, находясь в коме, а когда пришел в себя, ее прах уже отправили в родовую гробницу Карийского бароната. Может быть, всем было лучше, если бы Респир нажал на курок секундой позже, и тогда пули пришлись в его спину, Изабелла осталась жива, а он бы погиб. Тогда не было бы никакой войны, не было кровной мести и всех этих жертв.

Потом мысли вернулись к словам Севереда о том, что сейчас он может изменить этот мир, если прислушается к его словам. Может ли он вообще оправдать такие ожидания? Изменить весь Рейнсвальд, формировавшийся тысячелетиями, прошедший через такое количество войн и конфликтов, что вряд ли можно точно подсчитать. Сколько людей так уже ошиблись, пытаясь создать что-то лучшее, но вместо этого разрушая то, что уже сложилось. Не оставляли после себя ничего, кроме боли, страха и развалин. Пламя раздуть легко, но вот погасить его… Огонь разрушает, и остановиться сам он не может, до тех пор, пока не оставит после себя лишь пепел.

И все же, глядя на бушующее пламя, сжирающее тела его подданных, Эдвард не мог не согласиться, что искры действительно упали на благодатную почву, Рейнсвальд буквально жаждал войны, готовился к ней, и те небольшие конфликты, что время от времени происходили на границах и на поверхности, не могли стать достаточной отдушиной. Сможет ли он превратить пламя войны из разрушительной неконтролируемой силы в очищающий огонь, что изменит Рейнсвальд? Хватит ли у него сил? Или же королевство сгорит в войне, как сейчас сгорают тела павших? На эти вопросы у него не было ответов, не было и уверенности, но почему-то в ней сейчас и не было нужды.