Пустые коридоры
Шрифт:
В контексте полифонии Ларри, естественно, размышлял и о «Пустых коридорах» Дауна. Марк ведь тоже был из «романтиков-русофобов» и, как следовало из его немногочисленных интервью, искренне ненавидел путинский режим. Что же до музыки (и текстов) – он ясно давал понять, откуда черпает силы и вдохновение. «Возможность острова, – Марк словно цитировал Уэльбека, – на сегодня единственный способ противостоять диктатуре или хотя бы спрятаться от неё».
Таким образом, у Ларри появилась версия: что если Даун намеренно «подмешивал» в свои композиции неслышимый спектр? Некоторая часть звуков при записи терялась,
Догадку подтверждали и опыты Кэт. Сочинённые ею мелодии усиливали эффект полифонии, словно компенсируя непреложность физики, а заодно и специфику самого музыканта.
В том, что Даун был специфической личностью, Ларри не сомневался. Даже отрывочных сведений о нём вполне хватало. Замкнутый, разочарованный и устремлённый внутрь. О том же свидетельствовали и его тексты. К слову сказать, свои английские тексты Марк неизменно сопровождал переводами на молдавский, румынский или даже русский язык – в зависимости от настроения, как понял Ларри, и исходя из гармонии самого стиха. Переводы присутствовали и в буклетах и почти всегда на концертных выступлениях.
Взять тот же Polyphonic Plan – четвёртую композицию из «Пустых коридоров». Русский текст «Полифонического замысла» производил гораздо более сильное впечатление, нежели английский. Казалось, именно русский вариант был исходным, а никак не переводом.
«Укрыться от дождя в кафе у моря – полифоничней моря, кафе и самого дождя», – писал Даун (псих из Приднестровья). И дальше:
Навес, кафе, заправка, небо.Отель, две книжки, жалюзи.Снаружи надпись «Не входи!».«Не выходи!» – надпись по стенам.Отчётливо представив себе эти стены, надписи, придорожный отель и бензоколонку на окраине Брума (штат Западная Австралия), Ларри задумался. «Почему бы и нет?» Он опьянел от этой мысли и уже на следующий день отправился в Брум повидать Марка. (Если не повидать, то хотя бы взглянуть на загадочный для него Австралийский Союз – Commonwealth of Australia.)
К тому же он устал. Ларри устал от однообразия будней и, честно сказать, был благодарен Годену за его «коридоры». По крайней мере, Ступак огляделся, нашёл новое приложение своим мыслям, а заодно и приключение, если верить проспекту American Express Travel: «Хотите приключений – прилетайте в Дарвин!»
Сюда-то он и прилетел 18 апреля рейсом SQ-25 «Нью-Йорк – Дарвин». Стояла пятница. Ларри прошёлся по Mitchell Street, снял номер в отеле DoubleTree by Hilton Darwin и к вечеру, посмотрев новости ABC, вдруг понял, что без новостей ему лучше. Умер Гарсия Маркес, украинские солдаты переходят на сторону сепаратистов, к месту вероятного падения пропавшего «Боинга» направляется батискаф.
Новости производили искусственное впечатление театра. И писатель Маркес, и батискаф в Индийском океане, и украинские русофилы казались списанным реквизитом, призванным впечатлять, но не впечатлявшим. Батискаф обнаружит пассажиров «Боинга», но не вернёт их к жизни, русские не успокоятся, пока не отомстят Майдану, а с Маркесом и вовсе беда: Ларри искренне полагал, что тот давно уже умер – однако ж нет. Все эти годы писатель жил. Жил, как ни в чём не бывало, и по-прежнему
В пространстве между реальностью и театром Ларри и предстояло крутиться остаток жизни. Театра, заметим, становилось всё больше. От политиков до бездомных люди демонстрировали искусственную наигранность. В офисе, на улице и дома они всё больше походили на телевизионных персонажей. Персонажей кино, рекламных клипов, артистов шоу-бизнеса, писателей-леваков по типу Маркеса, сепаратистов по типу русофилов и жертв авиакатастроф по типу пассажиров «Боинга», покоящихся в океане.
Глубина океана в предполагаемом месте катастрофы «Боинга» Malaysia Airlines составляла около 500 метров. Наверняка там обитали не открытые до сих пор виды. В этом смысле идея с батискафом имела и вполне конструктивный смысл: не найдутся люди – найдётся другое. Новый вид, к примеру, моллюск какой, а то и неизвестный науке экстремофил.
Без новостей Ларри и впрямь было лучше. Двадцатого апреля он покинул Дарвин, добрался в Кунунарра и в тот же день автостопом прибыл в Брум.
Странно, город напомнил ему Касл-Рок Стивена Кинга. Чуть правей автовокзала виднелось кладбище. «Кладбище домашних животных», – подумал путешественник. Как он и рассчитывал, в воздухе ощущалась осень, накрапывал дождь. Правда, осень в этой части южного полушария относительна. Брум находится в тропиках и имеет полузасушливый климат. «Как и у большинства австралийских тропиков, – прочёл Ларри в Википедии, – в Бруме присутствуют два вида сезона: сухой и влажный». Начинался сухой. Средняя температура апреля здесь составляет около 30 градусов. Со дня на день дождь прекратится (засуха продлится до декабря).
Иначе говоря, осень в Бруме – что лето. Океан и пустыня – две климатообразующие ипостаси. Запад и Восток, Новодворская и Путин (Ларри улыбнулся) – совсем как его мозг: правая часть этого мозга кидалась волнами Индийского океана на Большую Песчаную пустыню (слева), производя шум, незатейливый смех и уколы совести.
На Guy Street он зашёл в табачную лавку, где купил сигарет, банку колы и крекеров с солью. «Хлеб всему голова», – припомнил Ларри русскую поговорку. К вечеру задул ветер.
– Задул ветер, – сообщил он Кэт спустя время по телефону. Наступала ночь. Брум явно оживлялся своими клубами, кафе и глупой рекламой. Шума поприбавилось, а Стэнли всё выглядывал звёзды в небе над пристанью.
– И что? – удивилась Скович.
– Марк уехал, – ответил Ларри. – Придётся ждать.
Марк действительно уехал (куда-то в Канберру, что ли – Ларри не понял). Продавщица из табачной лавки, казалось, знала все сплетни, но также и успокоила его – к концу недели Даун вернётся. До тех пор («если, конечно, учёный не против») Ларри мог бы остановиться у неё.
Кэт медлила. Сочинив уже с полсотни мелодий (аккомпанируя Дауну в неслышимом спектре), она невольно сблизилась с музыкантом и теперь с нетерпением ждала известий из Австралии. Более того, она втайне мечтала о Марке. Он знаменит, свободен и с деньгами. К тому же, судя по фотографиям, это был весьма приятный молодой человек, и ей, конечно, хотелось бы связи с ним.
– И как тебе продавщица? – спросила она.
Ларри смутился – он так и знал: Кэт гораздо проницательнее, чем кажется. У неё в голове будто стоял локатор, и Скович улавливала им чужие мысли.