Пустырь Евразия
Шрифт:
— Кто знал из домашних?
— Никто,— твердо сказал Николай Николаевич.— Разве что Борман сам кому-то проболтался.
— У меня тоже сложилось впечатление, будто Вероника не верит в похищение,— сказал Авенир, стараясь произнести имя женщины максимально бесстрастно.
Отец Никон глянул на него проницательно и недобро:
— Не надо меня ловить. Я ни на кого не указываю. Я, впрочем, имел в виду в первую голову Беллу. Она мать, она тревожилась больше прочих. Он мог рассказать ей или намекнуть, чтобы успокоить.
— Не думаю,
Монумент, вторично поднесший коньяк к пасти, вновь застыл, не завершив задуманного.
— Вы предполагаете, что на свалке мог быть Петруша? — удивился Николай Николаевич.— Ну, знаете… Он, конечно, не подарок… Весьма даже не подарок, но я все же не думаю…
— Это было бы слишком просто,— вздохнул Авенир.— К сожалению, алиби у Петруши, я полагаю, есть.
— К счастью, я бы сказал,— возразил Отец Никон.— Оставьте мне хоть толику веры в молодое поколение и поясните ход ваших мыслей. Мы тут не гении, к сожалению.
— Точно! — охотно подтвердил Грешников, возвращая опустевшую пластиковую чашечку на исходную позицию.— Хорош темнить, выкладывай!
Авенир устало прикрыл голубые глаза, помассировал веки.
— Петруша со вчерашней ночи находится в квартире своей матери,— сказал он.— Он никуда не выходит, только изредка на балкон. Думаю, он и в эту минуту там же.
— А-а!.. — Грешников догадался, как его провели ночью.— Это он тебя по голове огрел?
— Он. Или те, кто был с ним.
— Вьеты? — спросил жестко Отец Никон.
Авенир кивнул. Монумент, улучив паузу в разговоре, подхватил и мигом проглотил новую порцию коньяка.
— Он мог послать их на свалку! — воскликнул Отец Никон, сжимая и разжимая кулак.
— Или Вероника могла послать кого угодно,— возразил Авенир.— Или любой другой, кто узнал о месте выкупа.
— А что, собственно, там произошло? — спросил Николай Николаевич.— Я имею в виду — что взорвалось? И почему столько шума? Почему не стреляли?
При этом оба они посмотрели на Грешникова.
Следователь квадратными ладонями утер такое же квадратное лицо:
— Это мы узнаем завтра, после экспертизы. А не стреляли потому, что человек был в себе не уверен. Шли двое вооруженных, мы были неподалеку… Стоило ему увязнуть в перестрелке — и все сорвалось бы. Может, он ждал Низовцева одного, а тут Михалыч увязался… Классный стрелок, между прочим… Был. А так он завалил обоих одной гранатой — и был таков.
— Может быть, место заранее заминировали? — спросил Отец Никон.
— Я не видел воронки,— устало ответил Монумент.— Надо завтра по свету еще раз все посмотреть. Не стройте только догадок на пустом месте. Ухватились сразу домашним косточки перемывать… Вы место на свалке вдвоем присматривали?
— Конечно,— кивнул Николай Николаевич, отчего длинный темный чуб его упал на высокий лоб.— Надо же было, чтобы я ночью нашел!
— Ну
Отец Никон привстал, ладонью загребая волосы вверх, и даже застонал от догадок.
— И еще я вам скажу,— продолжил довольный Монумент.— Чтобы так выкатить гранату, да еще с небольшого расстояния, нужно быть профессионалом и храбрость иметь немалую. Там ведь даже толком укрыться негде, а поражает на двадцать метров, между прочим! А вы затеяли — ребенок, женщина… Да и мину тоже надо уметь поставить. Так что давайте не пороть горячку, а встретимся завтра там, на месте, еще раз по свету все посмотрим и покумекаем, что к чему. Ух!..
Утомленный длинной речью, следователь еще разок поспешно наполнил чашечку коньяком и, уже не таясь, выпил.
Николай Николаевич встал и сосредоточенно заходил по комнате, сунув руку в карман и глядя под ноги.
— Ждать нельзя! — решительно рубанул он воздух ладонью.— Кое-что можно сделать уже сегодня! Вы,— он, не глядя, показал рукой в сторону Грешникова,— можете заняться делами следствия! Подстегнуть вскрытие, экспертизу! Чтобы все было готово к утру! Вы! — Изящная рука его в белой манжете, как стрелка компаса, нашла Авенира.— Вы займитесь вьетами! У вас это хорошо получается. Они были с Петрушей и могли действовать по его наводке.
— Кстати, вьетнамцы — вояки с малолетства,— встрял следователь.
— Тем более! Я поставлю на уши службу безопасности… Все по конкурентам. Кому-то это должно быть очень выгодно! Наших дольщиков по защите семей — в первую очередь! Ну, и домашних Бормана, конечно… Но это дело тонкое. Даже не знаю, как подступиться.
— Выясните через охрану и прислугу, где они были сегодня, да и все эти дни,— посоветовал Монумент.— С кем встречались, кто может подтвердить. Все до минуточки. Что-нибудь обязательно всплывет. Эй, гений, ты что — спишь?
— Нет,— пробормотал Авенир, не поднимая век.— Я думаю.
— О чем? — изумился Грешников.
— Еще не знаю… — вяло ответил Можаев.
— Надо же, молодой мужик — а уже гений! Как это у тебя получается?
— Привычка…
Монумент скептически хмыкнул. Полбутылки коньяку расслабили его и вернули хорошее расположение духа. Отец Никон, напротив, воплощал неукротимую энергию. Этот человек умел закручивать дела.
Широко шагая, он приблизился к компьютеру и включил его.
— Вам обоим понадобятся деньги,— сказал он, склонившись над экраном и щелкая пальцами по клавишам.— К сожалению, мы не держим здесь налички. Я выдам вам кредитные карточки на предъявителя — по пять тысяч долларов каждому. Банкоматы повсюду. Только сразу все не обналичивайте — ограбят. Там всегда пасется разная шваль, я сам не раз обжигался. Только на днях увели новую карту.