Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами

Карр Николас Дж.

Опыт Молейсона, тщательно зафиксированный британским физиологом Брендой Мильнер, даёт основания полагать, что гиппокамп крайне важен для консолидации новых явных воспоминаний. Можно также предположить, что через некоторое время многие из этих воспоминаний начинают вести жизнь, не зависящую от гиппокампа. Множество экспериментов, проведённых за последние пятьдесят лет, позволили разрешить эту загадку. Судя по всему, память о перенесённом опыте изначально сохраняется не только в областях коры головного мозга, фиксирующих этот опыт (в слуховой коре для запоминания звуков или мелодий, в зрительной коре для запоминания визуальных образов и так далее), но и в гиппокампе. Гиппокамп представляет собой идеальное место для хранения новых воспоминаний, так как его синапсы способны к быстрым изменениям. В течение нескольких дней, с помощью таинственного сигнального процесса, гиппокамп помогает воспоминанию стабилизироваться в коре головного мозга и

начать трансформацию из краткосрочного в долгосрочное. Скорее всего, после полной консолидации воспоминания оно стирается из гиппокампа. Единственным местом его хранения оказывается кора головного мозга. Полная передача явного воспоминания из гиппокампа в кору представляет собой постепенный процесс, который может занимать до нескольких лет. Вот почему так много воспоминаний Молейсона исчезло после удаления гиппокампа.

Судя по всему, гиппокамп играет роль дирижёра, руководящего исполнением симфонии, звучащей в нашей сознательной памяти. Помимо включения в процесс фиксации определённых воспоминаний в коре мозга, он играет важную роль, связывая между собой различные воспоминания настоящего времени - визуальные, пространственные, тактильные и эмоциональные - которые хранятся в мозге независимо друг от друга, но при объединении формируют единое и полное воспоминание о произошедшем событии. Неврологи также высказывают мнение о том, что гиппокамп позволяет связать новые воспоминания со старыми, формируя обширную сеть нейронных связей, придающих воспоминанию гибкость и глубину. Множество связей между воспоминаниями формируется, по всей видимости, во время сна. В это время гиппокамп освобождается от некоторых других когнитивных обязанностей. Как объясняет психиатр Дэниел Сигел в своей книге «Развивающийся разум», «может показаться, что наши мечты представляют собой достаточно случайную комбинацию различных действий, повседневного опыта и элементов из нашего отдалённого прошлого. На самом деле, с их помощью наш разум консолидирует множество отдельных явных элементов в постоянное и консолидированное воспоминание». Как показывают опыты, при нарушении сна начинает страдать и наша память.

Нам предстоит ещё немало узнать о механизмах явных и неявных воспоминаний. Многое из того, что мы знаем сегодня, будет пересматриваться и уточняться в ходе будущих исследований. Однако в наше распоряжение попадает всё больше свидетельств тому, что наша память является продуктом крайне сложного естественного процесса, в каждый момент времени настроенного на уникальную природную среду, в которой живёт каждый из нас, и уникальный набор событий, через который мы проходим. Старые ботанические метафоры, описывающие память как процесс постоянного и бесконечного органического роста, оказываются на удивление точными. Фактически, они оказываются куда более точными, чем наши новые, технологичные метафоры, приравнивающие биологическую память к битам цифровых данных, хранящихся в базах данных и обрабатываемых компьютерными чипами. Каждый аспект человеческого воспоминания - формирование, поддержание, построение связей и воспроизведение - управляется огромным количеством разнообразных биологических сигналов (химических, электрических и генетических), а следовательно, может принимать невероятное множество форм. Напротив, компьютерная память существует в виде бинарных символов - нулей и единиц, обрабатываемых в определённой последовательности, которые могут пребывать либо в открытом, либо в закрытом состоянии.

Коби Розенблюм, возглавляющий кафедру нейробиологии и этологии Университета Хайфы (Израиль) провёл, как и Эрик Кандел, множество исследований в области консолидации воспоминаний. Один из важнейших уроков его работы состоит в том, что биологическая память крайне сильно отличается от компьютерной. «Процесс создания долгосрочного воспоминания в мозге человека, - говорит Розенблюм, - представляет собой один из невероятнейших процессов, явно отличающихся от того, что происходит в "искусственном мозге" компьютера. В то время как искусственный мозг принимает информацию и сразу же сохраняет её в своей памяти, человеческий мозг продолжает обрабатывать информацию в течение длительного периода после получения, а качество воспоминаний зависит от того, каким образом обрабатывается информация». Биологическая память является живой. А компьютерная память - нет.

Люди, выступающие за «аутсорсинг» памяти в Сеть, руководствуются неверной метафорой. Они упускают из виду фундаментальную органическую природу биологической памяти. Специфика и обширность истинной памяти (не говоря уже обо всех её загадках и хрупкости) определяется её неопределённостью. Она существует во времени и меняется вместе с изменением тела. В сущности, сам акт воспоминания заново запускает весь процесс консолидации, в том числе создание белков, формирующих синаптические терминали. Как только мы приносим явные долгосрочные воспоминания обратно в рабочую память, они вновь становятся краткосрочными. А после повторной

консолидации это воспоминание приобретает новую сеть контактов - то есть новый контекст. Как объясняет Джозеф Ле Ду, «мозг, который запоминает наше воспоминание, - это не тот же самый мозг, который изначально его сформировал. Для того чтобы любое воспоминание нашло себе место в новом состоянии мозга, ему требуется обновление». Биологическая память находится в непрекращающемся состоянии обновления. Напротив, компьютерная память принимает достаточно чёткую и однозначную форму статичных битов. Вы всегда можете перенести эти биты с одного носителя на другой столько раз, сколько захотите, и они всегда останутся в точности такими же, как и были.

Сторонники аутсорсинга также путают рабочую память с долгосрочной. Если человек не может консолидировать факт, идею или опыт в долгосрочную память, он не «освобождает» пространство своего мозга для других функций. В отличие от рабочей памяти и присущей ей ограниченной мощности, долгосрочная память расширяется и сжимается с практически беспредельной эластичностью, благодаря способности мозга выращивать и подавлять синаптические терминали и безостановочно адаптировать силу синаптических связей. «В отличие от компьютера, - пишет Нельсон Коуэн, эксперт в области памяти, преподающий в Университете Миссури, - нормальный человеческий мозг никогда не достигает точки, при которой наши впечатления не могут более превращаться в воспоминания. Мозг невозможно заполнить на 100 процентов».

По словам Торкеля Клинберга, «объём информации, который может храниться в долгосрочной памяти, практически безграничен». Более того, опыт показывает, что по мере того, как мы выстраиваем свой личный склад воспоминаний, наш разум становится более проницательным. Сам по себе акт запоминания, как объясняет клинический психолог Шейла Кроуэлл в книге «Нейробиология обучения. Перспективы приобретения второго языка», видоизменяет мозг, а точнее, упрощает для него возможность научиться новым идеям и навыкам в будущем.

Перенося на свой «склад» новые долгосрочные воспоминания, мы не ограничиваем собственную умственную силу. Напротив, мы её укрепляем. С каждым расширением нашей памяти приходит расширение интеллекта. Сеть предоставляет нам удобное и привлекательное дополнение к личной памяти, однако когда мы начинаем использовать Сеть в качестве замены памяти, игнорируя внутренние процессы консолидации, то рискуем опустошить свой мозг.

Когда в 1970-х годах школы разрешили ученикам пользоваться персональными калькуляторами, многие родители беспокоились, что слишком сильно полагавшиеся на машины дети перестанут понимать суть математических концепций. Как показали последующие эксперименты, их страхи были, в основном, безосновательны. Не будучи вынужденными тратить много времени на рутинные вычисления, многие школьники смогли гораздо лучше усвоить принципы, лежащие в основе заданий. В наши дни история с калькулятором часто используется для поддержки мнения о том, что растущая зависимость от онлайновых баз данных не опасна, а напротив, способствует нашему высвобождению.

Считается, что освобождая нас от излишнего запоминания, Сеть позволяет нам уделять больше времени творческим размышлениям. Однако это сравнение некорректно. Карманный калькулятор снижал напряжение в рабочей памяти, что позволяло использовать краткосрочные мощности для более абстрактных размышлений. Как показал опыт множества студентов-математиков, калькулятор помогает мозгу упростить передачу идей из рабочей памяти в долгосрочную и кодировать их в виде концептуальных схем, важных для выстраивания знания. Сети присущи совершенно иные эффекты. Она усиливает напряжение на рабочую память, не только забирая ресурсы, необходимые для рассуждений, но и препятствуя консолидации долгосрочных воспоминаний и развитию схем. Калькулятор - мощный, но специализированный инструмент, оказался помощником нашей памяти. А Сеть - технологией забывчивости.

* * *

Каким образом определяется, что мы помним, а что забываем? Ключевым условием консолидации воспоминания является внимательность. Хранение явных воспоминаний и (что не менее важно) формирование между ними связей требует значительной умственной концентрации, которая может усиливаться за счёт повторения или интенсивного интеллектуального и эмоционального вовлечения. Чем сильнее мы концентрируем внимание, тем лучше запоминаем. «Для того чтобы воспоминание сохранилось, - пишет Кандел, - входящая информация должна обрабатываться тщательно и глубоко. Это достигается за счёт внимания к информации и систематического выстраивания осмысленных связей со знанием, хорошо укоренившимся в памяти». Если мы неспособны уделить достаточное внимание информации, находящейся в нашей рабочей памяти, то информация будет жить ровно столько, сколько хранящие её нейроны смогут удерживать свой электрический заряд, - в лучшем случае, несколько секунд. Затем она пропадает, не оставляя в нашем мозге ни малейшего следа.