Путь (2 книга - 6 книга)

Игнатов Михаил Павлович

Вуаль. Два вдоха на то, чтобы нарисовать в теле красивое созвездие. По-настоящему, а не в лесу жетона. Но какая разница Небу, где будет гореть одно из его созвездий?

Есть!

Сквозь веки пробилась голубая вспышка, стирая образ цзяня-дубины, через миг свет догнала боль, заставляя меня выгнуться и захрипеть, с трудом дотянулся до кисета на поясе, рука опустела и стало чуть легче. Я сразу закусил губы, сдерживая стон. Вуаль истекла и нельзя тревожить тех, кто сейчас спит вокруг. Даже дядям и Рату не стоит знать лишнего. Они слишком много времени проводят с другими слугами, ведь их то и дело кидают на разные работы в помощь. То в сад, то чинить стену, то перекладывать дорожки, то красить беседки. Достаточно

глупого слова и у кого-то из слуг могут появиться вопросы. Ни к чему взваливать на плечи родных лишние заботы и сложности.

Ещё не открывая глаз, я знал – получилось. Слишком уж «саднило» меридианы и узлы первого созвездия Звёздного Клинка.

Отдышавшись, потянул цепочку, вывернул голову, чтобы увидеть свои оковы.

Целая.

Как так?!

Потрясённый, я потянул цепочку из стороны в сторону, наконец отыскав след от удара техникой. Крошечную царапину. Скользнул по ней пальцем, убеждаясь, что след и впрямь есть, но едва ощутим.

Это сколько же ударов мне понадобится, чтобы перерубить хотя бы наружную часть звена?

Чуть успокоившись, хмыкнул и снова закрыл глаза. Сколько бы ни понадобилось ударов, я нанесу их все.

Хуже то, что за всю ночь я сумел использовать Клинок лишь трижды. Если спешил, то помнящие боль тело и разум подводили меня – я не мог в таком случае обмануть себя до конца и техника срывалась до срока. Образ цзяня Верного не удавалось полностью заменить цзянем дубиной и Указ просыпался раньше времени. Но, если мне чего и хватало всегда, так это упорства в тренировках. И раз уж мой разум так долго «остывал» от Клинка, то к утру я всё средоточие спустил на тренировку новых лечебных техник.

Да, если бы только старик Фимрам догадывался, как быстро я могу освоиться с его даром…

Глава 7

Теперь утром я всегда старался оказаться в Павильоне пораньше. Жертвуя иногда завтраком, но показывая своё усердие старику Фимраму. Так он гораздо меньше ворчал, когда резал палец. Вот и сегодня, когда в алхимическую вошёл старик Фимрам, то я уже вовсю колотил каменную крошку. И не ту, что идёт на подкормку сада, потому как содержимое горшков для главного садовника я уже отлично изучил. Этой крошки нужно меньше, но она ещё крепче и твёрже. И до сих пор не знаю ни названия материала, ни в какой рецепт он идёт. Всё же что Маро, что я только начали изучать составы зелий. Старик оглядел уже заполненные готовым порошком горшки и поманил меня пальцем. Я отложил тяжёлый пестик, привычно потянул халат, показывая цепь. Едва сдержал вздох облегчения, когда в тело скользнули первые нити энергии Неба. Затем обнажил правое плечо, искоса оглядывая старика. Вроде в хорошем настроении, но начать всё же лучше издалека и так, чтобы ему было приятно, улестить старика своим усердием. Нерешительно начал:

– Этот ученик хотел спросить.

Старик Фимрам помял моё плечо, наклонил голову ближе, словно плохо видел, буркнул:

– Ну? Этот старик долго будет ждать вопроса?

– Ученик открыл вчера свиток Синей Жемчужины, но так и не нашёл в описании, а сколько же она сдерживает стихийный яд?

– А? – Фимрам отстранился, с удивлением на меня глянул. – Старик думал, что его будут спрашивать про рану.

– У этого ученика есть глаза.

И я заметил, что шрамы заметно уменьшились. Иногда я, когда старик Фимрам или Умар точно не могли видеть меня, перехватывал пестик правой рукой, тренируя её, чтобы она восстановила силу и готовилась держать Пронзатель.

– Старик видит, что этот ученик всё не забудет про погибших?

Я невольно кивнул. Стражники ещё не раз приносили раненых. Намного меньше, чем в прошлый. Да и погибли всего

двое. Здесь, в Павильоне двое. А до этого, в лесу они обходились одними зельями и не всегда успешно. Когда старик Фимрам говорил мне больше месяца назад, что Домар ищет лекаря в отряд, это так и было. Прошлый ученик старика, Эрой, оказывается, перешёл в отряд Аймара. То ли он предложил большую плату, то ли просто забрал лекаря у племянника, не особо считаясь с его мнением. Но сейчас стражники с символом меча на груди не углублялись в лес дальше дня пути и без меры расходовали зелья, присылая стражника за ними в само поместье едва ли не каждую неделю. И вряд ли такие выходы засчитывались Зотару. Иначе свои десять он давно бы уже совершил. Может теперь ему нужно отслужить оговоренное время? Или Домар не считал нужным менять условие контракта, и такая же двуличность ждёт и меня самого, и родных. Или же он и не станет заниматься со мной подобным? Ведь есть ещё тот год, о котором он говорил с отцом. Жаль я тогда не расслышал большего.

Опомнился я от того, что старик Фимрам вытащил из рукава крошечный горшочек, принялся втирать из него мазь мне в плечо. Что он там спросил? Про погибших? Нет. С тем я уже смирился, не моё дело, как относится старик к людям Домара. Он и сам Саул. Но не говорить же ему об этом? Я спросил потому, что глупо было бы задавать другой вопрос. О зельях, к примеру. День за днём показывать свою отличную память, пересказывая рецепты зелий и вдруг начать что-то переспрашивать? Поэтому мой ответ снова звучал расплывчато:

– Возможно. Тогда учитель сказал этому ученику, что действовать Жемчужины будут время горения двух больших палочек.

– Этот старик сказал – действовать столько будут Жемчужины Эроя. Глупый ученик мог бы подумать и сам. Во-первых, его техника предназначена для стихии дерева. Во-вторых, многое, – Старик поднял блестящий от мази палец к Светочу над нашими головами, – зависит от чистоты и количества влитой лекарем стихии и духовной силы, которая будет скреплять саму стихию. И даже я, отдавший долгие годы этому пути, не могу сказать, какая из этих двух составляющих важнее. Тебе не нужно переживать о чистоте стихии. Я видел и не раз, как лекари, чьи волосы были так же густо окрашены стихией, как и у тебя, создавали… – Старик замолчал, морщины на его лбу на миг стали глубже, затем он решительно кивнул. – Упростим. Их Жемчужины держались вдвое от тех, что создавали более одарённые стихией идущие. Я ведь не зря говорил, что в искусстве лекаря главное – сила его духа.

Это было очень интересно, и в другое время я бы не преминул задать старику ещё десяток вопросов про силу духа. Но я весь этот разговор затеял ради другого. Пилюля. Она все эти дни так и пролежала, спрятанная в щели. Теперь среди балок крыши притаились кинжал, о котором я забыл в прошлый раз, и Флаг. А над дверью пилюля. И ни Кирт не появился, выполняя свою угрозу, ни Домар в поисках того, кто отобрал у его дочери лекарство. Мне оно точно ни к чему, но любопытство глодало. Поэтому второй мой вопрос был о пилюлях.

– В Первом учитель иногда рассказывал этому ученику, будто есть мастера алхимии, что умеют делать пилюли, схожие с сектантскими. Вы умеете?

– Нет. Мало кто из алхимиков вообще делает пилюли. Есть конечно знатоки, что собирают рецепты, но этому старику не хватает времени узнать все тайны имперской алхимии, – Старик Фимрам усмехнулся, – куда ему тянуться за сектантскими тайнами. Хотя есть, есть те, кто добивается на пути пилюль успехов. Лучший мастер, о котором я слышал, сумел создать три новых отличных рецепта, используя кровь Зверей и получить жетон из оникса. Его имя лет пятнадцать потом гремело на весь Пояс, а цена на этих Зверей, – старик нахмурился, – живых, подскочила до Небес. Сразу после этого он принял предложение клана Гарой и стал их внешним старейшиной.