Путь беглеца
Шрифт:
Ему, наконец, удалось забрать Люминистилл.
Глубоко вздохнув, Малеммил приступил к тому, что с большой натяжкой можно было назвать врачеванием. Очень медленно, тщательно выжигая всю заразу, он вел острием волшебного меча по оставленным гулем ранам. И там где зараженной плоти касалась волшебная сталь, чернота исчезала, оставляя чистый, кровоточащий порез.
То, что при этом испытывал Никаниэль трудно передать словами. Раскаленные иглы невыносимой боли плотоядными червями ввинчивались ему под кожу. Они извивались и стремились добраться до самого мозга, чтобы откусить от
Несчастный принц мычал и пускал слюни. Его тело выгибало дугой, чтобы тут же вновь бросить оземь и пустить по нему волну спазматических судорог.
Разрываемый на тысячи частиц, эльф жарко молился всем богам лишь об одном — чтобы сознание покинуло его, чтобы мучение прекратилось. Он клялся и обещал что угодно в обмен на избавление.
Но оно не приходило.
Казалось, прошли уже часы с начала экзекуции.
Никаниэль до половины разгрыз, вставленную в рот палку. Если бы не эта ветка, он бы давно уже остался без языка, откусив его в конвульсивных корчах. Правой рукой Ник неосознанно разбросал вокруг мох и, скребя ногтями по земле, раскопал узловатый корень, за который крепко держался.
Внезапно боль отступила.
Изрезанная рука по-прежнему пульсировала, истекая кровью. Но по сравнению с процессом выжигания заразы это можно было терпеть. Беглый принц едва успел отвернуть голову в сторону, и его вновь вытошнило.
Он лежал на земле и тяжело дышал. Тело, покрытое липким потом, пылало огнем.
— Ты молодец Ник, ты молодец… — уставшим голосом проговорил Малем, убирая слипшиеся волосы со лба друга. — Осталось совсем чуть-чуть…
Фраза стала последним, что услышал Никаниэль, потому что в этот момент мироздание, наконец, сжалилось над ним и подарило облегчение беспамятства.
Кое-как вынув почти раздробленную деревяшку изо рта Ника, Малем с трудом поднялся на ноги и куда-то ушел. Вернулся он довольно скоро, неся в руке пучок резко пахнувшей травы.
Сев обратно возле бесчувственного эльфа, он принялся жевать принесенное растение, одновременно распарывая оторванный рукав на лоскутки. Закончив и с тем и с другим, Малеммил как мог, прижал края раны, поместил разжеванную траву сверху и зафиксировал результат импровизированными бинтами.
Следующие три дня Малем носился с Никаниэлем, как наседка с цыпленком.
Ника лихорадило.
Его бросало то в жар, то в холод. Он метался в бреду и звал родных и близких. А в редкие минуты просветления молча смотрел в пустоту, не до конца понимая, где находится.
Малеммил нашел в лесу родник и перенес Ника поближе к источнику воды. Там же соорудил небольшой навес и развел костер, у которого грелся сами и который согревал больного принца, когда того знобило. Когда же температура повышалась — наоборот обтирал водой и обмахивал.
Еще Малем не оставлял попыток накормить товарища особыми целебными корешками, но у него ничего не получилось, а сделать из них отвар не представлялось возможным. Так что Маллемил просто время от времени поил Ника ключевой водой и молил богов о скорейшем выздоровлении товарища.
Наконец
Сквозь крышу импровизированного навеса пробивались яркие лучи холодного осеннего солнца. Никаниэль лежал, укрытый одеялом из мха и лапника, под которым оказалось на удивление тепло и комфортно. Нос дразнил незнакомый аромат чего-то съестного, и давно не видевший еды желудок тут же отозвался недовольной трелью.
— Э-эй… — хриплым голосом позвал Ник и закашлялся.
На звук тут же подскочил Малеммил.
— Хвала богам, ты очнулся! — с облегчением воскликнул он. — Я уж боялся, что ты тут копыта отбросишь или вовсе в мерзость какую обратишься.
Никаниэль не без труда вспомнил последние события и хотел что-то спросить, но тут заметил в руке Малема сочную птичью голень, и его желудок вновь громогласно дал о себе знать.
— Сейчас. — тут же сориентировался Малеммил. — Я тут как раз фазана поймал. Ну и запек его в углях с кое-какими травками. Соли, правда, нет, но тут уж чем богаты.
Малем накормил Ника нежным, рассыпчатым, ароматным мясом и тот, наевшись, тут же забылся спокойным, сытым сном.
Глава 55
Еще неделя ушла на восстановление. Малеммил регулярно менял другу повязки, стирая их все в том же роднике и высушивая на ветках деревьев.
Оказалось, что Малем знал название чуть ли не каждой травинки в лесу и мог отыскать им применение, как в кулинарии, так и во врачевании.
Он объяснил это тем, что долгое время дружил с одним потомственным знахарем и многому у того научился. Даже порой помогал лечить пациентов, если случай оказывался не слишком сложным.
Правда, когда знахарь постарел, и его младший сын уже готовился сам обзавестись потомством, а у Малема до сих пор не появилось ни единого седого волоска, пожилой лекарь начал задавать вопросы, ответами на которые эльф поделиться не мог.
Раскрывать свою сущность не позволял строгий наказ отца. И тогда Малеммилу, скрепя сердце, пришлось покинуть то гостеприимное место, да и вообще он больше подолгу нигде не задерживался.
За свою короткую, по эльфийским меркам, жизнь он обошел почти всю Лионтию, пару раз вербовался наемником в разные отряды, поучаствовал в конфликте дварфов и драконидов, причем сперва за одну, а потом за другую сторону, ненадолго заглянул в пустыни варваров. Вот только под парусом ходить не довелось, но он надеялся, когда-нибудь прогуляться по раскачивающейся палубе пусть даже хлипкого рыболовного суденышка.
Разве что, для этого Малеммилу придется дойти аж до самого Коэльского океана, потому как в Северном море почти круглый год холодно. А холод, по его словам, неслучившийся знахарь любил так же сильно, как дварфы — бритву.
— Слушай. — обратился к Нику эльф в один из дней. Они недавно поужинали и уже собирались ложиться спать. Погода оказалась на удивление теплой, и высыпавшие на безоблачное небо яркие искорки располагали к задушевной беседе. — Ты вот тут когда вяленной воблой валялся, неся какой-то бред… В общем, ты много разных имен называл…