Путь через равнину
Шрифт:
Она посмотрела на больших длинноклювых и длинноногих птиц. Они активно кормились, бегая туда-сюда по острову и даже по отмели, хватая все, что шевелилось: рыбу, ящериц, лягушек, насекомых и червей. Они ели даже падаль: на берег выкинуло труп бизона. Оба вида были схожи по строению, но различны по окраске. У белых аистов крылья были оторочены черными перьями, у черных белым было подбрюшье, и они в основном охотились за рыбой.
— Мы видели большой табун лошадей, — сказала Эйла, доставая
— Белым?
— Такой же белый, как эти аисты. У него даже ноги были белыми. Среди снега его и не заметишь.
— Белые лошади редки. Я никогда не видел их. — Он вспомнил о Нории и Ритуале Первой Радости — на стене за кроватью висела белая конская шкура, украшенная красными головками пятнистого дятла. — Однажды я видел белую лошадиную шкуру.
Что-то в его голосе заставило Эйлу пристальнее посмотреть на него. Он увидел ее взгляд и слегка покраснел, но тут же повернулся, чтобы снять с Уинни сумки. Успокоившись, он объяснил:
— Это было во время… церемонии у народа Хадумы.
— Они охотятся на лошадей? — Она свернула седельную кожу. Затем взяла куропаток и пошла к реке.
— Да, охотятся. Почему ты спрашиваешь? — Джондалар пошел с ней.
— Помнишь, Талут рассказывал нам об охоте на белого мамонта? Для Мамутои это было опасно, потому что они — Охотники на Мамонтов. Если Хадумаи пользуются белой лошадиной шкурой во время церемоний, я подумала, что лошадь для них тоже особое животное.
— Возможно, но мы пробыли у них слишком недолго, чтобы узнать об этом.
— Но они охотятся? — Она стала ощипывать птиц.
— Да, когда Тонолан увидел их, они охотились на лошадей. Вначале их не обрадовала встреча с нами, потому что мы разогнали табун, который они преследовали.
— Надо бы сегодня надеть уздечку на Уинни и привязать ее рядом с шатром, — сказала Эйла. — Если здесь неподалеку охотники на лошадей, то я предпочитаю, чтобы она была рядом. Кроме того, мне не понравилось, как белый жеребец приближался к ней.
— Возможно, ты права. Надо бы и Удальца привязать. А вообще-то мне хотелось бы увидеть этого белого жеребца.
— А мне вовсе не хочется его видеть. Он очень заинтересовался Уинни. Однако он необычный и красивый. Ты прав: белые встречаются редко. — Вокруг нее разлетались перья. — Черные тоже редки. Помнишь, как об этом сказал Ранек? Он имел в виду самого себя, хотя он был коричневым, а не черным.
При упоминании имени мужчины, который чуть не стал другом Эйлы, Джондалар ощутил укол ревности.
— А ты не жалеешь, что не осталась среди Мамутои и не стала подругой Ранека?
Перестав работать, она повернулась и посмотрела в глаза Джондалара.
— Ты
— По крайней мере это честный ответ, — нахмурился он.
— Я могла бы остаться и в племени Шарамудои, но я хочу быть там, где ты. Если тебе нужно вернуться домой, я пойду с тобой. — Заметив серьезное выражение его лица, она поняла, что ее ответ не совсем удовлетворил его. — Ты спросил меня, Джондалар. Когда ты спрашиваешь, я всегда говорю правду. И хочу, чтобы ты тоже говорил обо всем, что чувствуешь. Даже если я не спрашиваю. Я не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание, как это случилось прошлой зимой, когда я не знала, о чем ты думаешь, а ты не спрашивал, что со мной происходит. Пообещай мне, что всегда будешь говорить то, что думаешь.
Она была такой серьезной, что ему захотелось улыбнуться.
— Обещаю, Эйла. Я не хочу, чтобы когда-нибудь повторилось то, что было тогда. Для меня было невыносимо, что ты была с Ранеком, тем более что я видел, что любая женщина обратила бы на него внимание. Он — веселый и добрый. И он прекрасный резчик, просто художник. Моей матери он мог бы понравиться. Она любит таких. Если бы было все по-другому, он и мне пришелся бы по душе. Чем-то он напоминал мне Тонолана. Он отличался от других, но, как все Мамутои, был таким же откровенным и открытым.
— Да, это так, — сказала Эйла. — Я скучаю по Львиному стойбищу, скучаю по его народу. Мы редко видели людей на нашем пути. Так много земли и так мало людей.
Солнце клонилось к закату, и облака над горами окрасились в алый цвет. Вскоре стемнело. Эйла и Джондалар как раз закончили есть. Эйла встала, чтобы убрать оставшуюся дичь. Джондалар положил камни в костер, чтобы согреть чаю.
— Куропатки были восхитительные, — сказал он. — Рад, что мы остановились здесь. Это того стоило.
Эйла посмотрела в сторону острова и, сглотнув, широко открыла глаза. Уловив ее взгляд, Джондалар обернулся.
Несколько человек с копьями наперевес выступили из темноты на свет костра. На двух из них были накидки из конских шкур, увенчанные высушенной конской мордой, которая представляла что-то вроде капюшона. Джондалар встал. Один из них, откинув капюшон, пошел к нему.
— Зел-ан-дон-ии! — Человек показал на Джондалара. Затем стукнул себя по груди: — Хадумаи! Джерен! — Он широко улыбнулся.