Путь чести
Шрифт:
Как же все это блин… Волнительно!!!
Земля под копытами наших лошадей, все еще следующих шагом, ощутимо дрогнула — конница тушинцев перешла на легкую рысь. И этого оказалось достаточно, учитывая число врагов! От волнения, щедро смешанного с изматывающим ожиданием, защемило в груди, и тело стало словно чужим, скованным… Пытаясь совладать с собой, я достал первый из своих пистолей — и тут же бросил его обратно в кобуру, осознав поспешную абсурдность своих действий. После чего в раздражении повернулся назад, к полковому знамени, рядом с которым следует воевода. И словно в ответ на мои мысли, наконец-то заиграл сигнал горна, приказывающий моей сотни перейти на рысь…
Ведь именно рейтарам суждено начать этот
— Н-н-н-о-о!!!
Да, очень хорошо, что мне досталась память фон Ронина — в том числе и мышечная. Иначе конь сбросил бы меня еще во время рыси! Или, по крайней мере, я бы отбил всю промежность об седло.
А уж что было бы во время галопа?! Подумать страшно…
Увы, обратная сторона медали — этот тот факт, что я просто не осознаю, как действует мое тело. Иногда оно естественным путем делает то, о чем я помыслить не мог, сидя на коне — а иногда я просто не могу даже сформулировать в голове то, что хочу сделать, и из-за этого подтормаживаю… Себастьян учился конному бою много лет, формировал тело наездника, способного мертвой хваткой сжать ноги так, чтобы они целиком обвили и сдавили конские бока. Во время быстрой езды и уж тем более при переходе на галоп это умение очень полезно!
Что удивительно — движение рысью меня необъяснимым образом успокаивает. Хотя почему необъяснимым? Для моего носителя конный бой — это, можно сказать, естественная стихия! Кроме того, тело всадника уже на рыси начинает работать, задействовав мышцы ног и спины, к ним активнее приливает насыщенная адреналином кровь…
И к слову, тот факт, что сближаясь с врагом, я не начинаю трусить сильнее, а наоборот, прихожу в норму, меня сейчас прям крепко приободрил!
...Со стороны следующих впереди ляхов вновь заиграла труба — и теперь, сойдясь с нами уже на сотню шагов, крылатые гусары синхронно опустили свои длиннющие пики, венчаемые разноцветными флажками-«прапорцами» у граненых наконечников, и рванули вперед! Никаких устрашающих звуков я при этом не услышал — закрепленные за спинами «крылья» панцирных всадников лишь легко зашелестели. Но вот сам вид тяжелой конницы, сорвавшейся на галоп, от которого вновь вздрогнула земля; конницы, теперь стремительно сближающейся с нами — вот он еще как пугает!
Мое сердце отчаянно забилось в груди, в горле образовался ком — но разгоряченное рысью тело уже не поддалось страху. Я вновь потянулся к висящей справа кобуре за первым из пистолей, одновременно с тем воскликнув:
— Приготовиться к развороту и залпу! Не ломать строя!!!
Пятьдесят шагов…
Сорок…
Тридцать… Как кажется, я могу даже различить цвет глаз рослых, крепких молодцев с бритыми до синевы подбородками и пышными вислыми усами, чьи лица частично скрывают польские шишаки…
А после взгляд мой концентрируется на нацеленной в грудь пике ближнего ко мне гусара, чье острие (по внутренним ощущениям) вот-вот вопьется в тело, проломив кирасу!
— Разворот!!!
Резко дернув поводья Хунда влево, я начал разворачивать привычного к подобному маневру жеребца, одновременно с тем вытянув правую руку с зажатым в ней пистолем к врагу. В качестве цели выбрав того самого ляха с пикой, направленной в мою грудь...
— Огонь!!!
Слитный залп эскадрона прогремел так оглушительно, что у меня на мгновение заложило уши! Но даже сквозь «вату» в них я услышал крики подстреленных, летящих под копыта лошадей гусар, визг раненых стрелами животных, с разгона падающих наземь… Попал я в цель или нет, так и не понял — дымное облако закрыло обзор. Но еще не успел дым рассеяться, как сквозь него показался наконечник нацеленного мне в спину копья! И разделяет нас всего с пяток шагов…
— Н-н-н-о-о, родимый, скачи!!!
Яростно
От накатившего ужаса у меня перехватило дыхание — но отлично натренированное тело предка сработало рефлекторно. Неосознанно развернувшись к врагу вполоборота, я выпрямил правую руку, действующую словно сама по себе — при этом твердо сжимая увесистый пистоль, ставший словно бы ее продолжением… Я не целился, потянув за спусковой крючок — но когда кисть дернуло от сильной отдачи, то успел все же разглядеть, как резко дернуло в сторону наконечник практически доставшего меня копья, как полетела она наземь…
С облегчением выдохнув, я спрятал второй разряженный пистоль за голенище сапога, успев при этом увидеть, как сразу несколько детей боярских отправляют стрелы во врага «скифским выстрелом», развернувшись в седле!
— Твою же ж!!!
Я просто не смог удержать эмоционального выкрика, когда слева от себя заметил наконечник еще одной пики, уже практически поравнявшейся со мной! Но на мою удачу, лях нацелил ее в спину следующему рядом со мной рейтару — из финнов, «старой гвардии» эскадрона… Недолго думая, я потянул рейтшверт из ножен, одновременно с тем чуть осадив коня — потянул правой рукой, так как привык все делать правой. Отчего-то в этом случае память тела Себастьяна срабатывает крайне редко — словно есть какая-то «рассинхронизация» с использованием левой руки в качестве основной… Поднятый над головой клинок ярко сверкнул на солнце — и я, развернувшись влево, с силой обрушил на древко пики лезвие рейтарского меча!
Раздался громкий хруст и треск — рейтшверт наполовину разрубил, наполовину обломал полое от середины и до наконечника древко гусарской пики, состоящей из двух частей. Цельнодеревая, короткая часть, от тупого конца и до гарды в виде шара всегда неизменна — вторая же половина полая, она заметно длиннее, но весит столько же… И вставляется в первую, словно конструктор. Так вот, наконечник с куском дерева полетел на землю — а спустя мгновение гусар, свирепо ругнувшись (я услышал что-то вроде «курва»), потянулся к притороченным к седлу ножнам, в которых покоится длинный и узкий кончар!
Понимая, что лях теперь нацелится на меня и имеет все шансы меня догнать (и что граненый кончар пробьет сталь кирасы, пожалуй, что даже эффективнее пики!), я пошел ва-банк, с силой рванув поводья на себя и поднимая Хунда на дыбы! Получилось вроде неосознанно — но отчего-то мне показалось, что решение пришло именно ко мне, а не с рефлексами Себастьяна…
И ведь я дико рискнул!
Конь дико заржал, замерев на месте — чуть измени гусар направление движение своего скакуна, он бы просто снес меня вместе с верным жеребцом! Но поляк, ничего подобного не ожидавший, успел лишь поравняться со мной, только-только оголив кончар… И подставившись под удар рухнувшегося на шишак рейтшверта!
Рубанул я от души, с оттягом, непривычным Себастьяну — не только расколов сталь шишака, но еще и протянув клинок на себя, расширяя рану под шлемом дополнительным разрезом! Конечно, такой удар заметно лучше наносит палаш или сабля, а не узколезвийный (по сравнению со средневековым мечом) рейтшверт. Но у меня получилось сразить безмолвно повалившегося на холку жеребца гусара… Уроки фехтования, а точнее казацкой рубки у Тимофея прошли не зря!
И только освободив странно полегчавший клинок, я понял, что надломил его во время удара — а протянув его, окончательно добил оружие фон Ронина, так горячо не любившего рубку…