Путь домой
Шрифт:
Ребята начали подозрительно смотреть друг на друга, а аппарат уже вынес свой вердикт. На главном мониторе мерцала надпись: "Мертв".
Хотя это уже несколько минут было общеизвестным фактом, заключение машины взволновало всех еще больше. Никогда еще смерть не была так близко. Дети Марса вдруг ощутили холодное дыхание старухи с косой. Евгеша в этот самый момент мечтал оказаться как можно дальше отсюда. Где-нибудь на тропическом острове, можно даже с матерью в старом халате. Только не здесь.
После недолгого совещания было решено: завернуть труп в целофановый пакет и поместить в одну из морозильных камер в комнате
Как только захлопнулась дверь последнего номера, Жан решился на вылазку, он, тихо прикрыв дверь, стараясь не шуметь, решил забрать запасы пухлого. Они ему понадобятся теперь, когда покидать комнату так не желательно. Конечно, он знал больше, чем его товарищи. Ему-то было известно, что нет никакого маньяка. Хотя, с другой стороны, это ведь не он так приложил толстопуза. Кто-то другой закончил черное дело за него. Но кто же? Видел ли он Жана? Черт, а если следующий он? Столько мыслей возникало в аккуратной головке педиковатого типа.
В хранилище, по велению судьбы, больше никого не было. Единственное, что здесь говорило о сегодняшнем происшествии – засыпанная пятновыводителем лужа крови рядом с полками. Стараясь не смотреть в сторону места смерти, юноша вытащил сумку из-под полки и уже собирался уходить, как на пороге возникла улыбающаяся страшилка.
– Ку-ку. А я тебя видела,– сообщила она.
Жан даже застыл от неожиданности.
– И что ты видела? – осторожно спросил он, чувствуя, как сердце уходит в пятки.
– Всё… - уклончиво ответила Барбара, накручивая локон жидких волос на пальчик.
– Ничего ты не видела – раздраженно отмахнулся парень, собираясь выйти из кладовой.
– Ну, как знаешь. Я ведь видела, как ты с жирдяем поссорился и скандалил здесь. Могу об этом невзначай рассказать коллективу,– как бы между прочим заметила девушка, нарочито кротким тоном.
– Ты блефуешь! – не веря своим ушам, воскликнул Жан.
– Как знаешь, – равнодушно изрекла Варенька.
Подозрения в том, что Варя не врет, были слишком сильны.
– Чего ты хочешь? – пошел на уступку готовый на все паренек.
– Половину добычи, – ни секунды не мешкая, откликнулась шантажистка.
– Хорошо, будет тебе половина, – нехотя согласился молодой человек. — Только принесу тебе позже, когда перетащу сумяру в номер, – уточнил он.
– Идет, – подтвердила их сделку Варенька и, развернувшись, удалилась восвояси.
Облегченно вздохнув, уличенный модник поволок добычу в номер, размышляя как бы обмануть хитрую занозу. План созрел уже на месте, когда в 12 часов ночи по мировому времени на пороге его апартаментов возникла рожица интриганки.
– Салют, красавчик, где моя половина? – с порога заявила телка, явившаяся к нему в просвечивающем халате на голое тело.
– Салют, чудовище! Держи! Здесь все, как договаривались, – не глядя на "прекрасное" явление, протянул пакет с продовольствием завсегдатай солярия.
Девица, приняв сумку, придирчиво оглядела содержимое. Тут явно не было половины, но она не расстроилась.
– Все, как договаривались. Можешь валить, – раздраженно приказал Женя.
– Это еще не все, – таинственно улыбнулась
– Пластическая операция? – последовал шутливый вопрос.
– Нет, зачем же так грубо,– спокойно продолжала беловолосая чертовка. – Я хочу, чтобы мы стали друзьями, а возможно чем-то большим… — томным голосом голливудской актрисы проговорила она.
– Чего? – заржал Жан.
– Ты меня понял, я хочу тебя, – без обиняков пояснила девица, кидая пакет с продуктами на кресло.
– Я польщен, но меня такие, как ты, не привлекают, – попытался отговорить её испуганный Жан.
– Ничего, я это исправлю! – плотоядно улыбаясь, девица приблизилась к парню и парализовала его поцелуем.
Спустя несколько часов, уставшие и удовлетворенные, они лежали на ложе разборчивого стилиста, отдыхая от эротической встряски. Однако после этого Евгений, позабыв о правилах настоящего джентльмена, выпроводил девчину за дверь, оставшись наедине со своими обновленными мыслями.
ГЛАВА IV
Смерть Паши поселила весомые подозрения в умах добровольцев, поэтому многие ребята старались ходить парами и больше времени проводить в гостиной. Только ближе к ночи все расходились по комнатам, гонимые сном и желанием мимолетного одиночества.
Глеб тоже не был исключением, несмотря на веселый нрав и искреннюю любовь к шумным компаниям, иногда боксеру хотелось побыть одному. Раньше ему удавалось насладиться одиночеством на тренировках, но с первого дня полета их пришлось прекратить.
– Подушку бьют только бабы! А мне бы, вон того бы, дохляка Жана помесить! Эх, кулаки чешутся! — ни раз говорил он Ульяне, которая в последнее время все больше и больше угнетала его своим присутствием. Конечно, он слышал о том, что девственницы ужасно влюбчивые, но не настолько же! Кроме того, жуткая смерть толстяка стала причиной переселения фанатички в его апартаменты.
Именно эти факты, удачно сложившись в красивую мозаику, заставили беспутного юношу искать покоя за пределами номера.
Мировые часы показывали уже поздний вечер: по расчетам Глеба гостиная должна была быть пуста. Однако, вопреки ожиданиям молодого человека, еще одной персоне не сиделось в своей комнате. Беловолосая страшилка расслабленно полулежала в широком кресле, закинув босые ноги на низкий журнальный столик. В желтом свете торшера её бледные костыли казались длиннее и красивее, чем обычно. Из одежды Варя напялила на себя только шелковый халат малинового цвета. В полутемной гостиной борец мог видеть чарующую тень от нелепой, но такой привлекательной во мраке фигуры. Короткий подол ее наряда едва доставал до середины бедра, открывая достаточно возбуждающее зрелище для ценителей женских прелестей. Сам не зная причины, он не мог оторвать от нее взгляда. Взирая на легкую тень меж складок халата, спортсмен ощущал прилив адреналина и легкого возбуждения. Варечка продолжала, как ни в чем не бывало, листать журнал (вернее делать вид) и слегка развела колени в сторону. Это было уже откровенной насмешкой. Глебу стало ясно, что девица поняла, какие чувства вызывала в нем. Пытаясь избавиться от наваждения, новоиспеченный эротоман оторвал взгляд от ярко розовых трусиков жрицы любви и, придав своему голосу безразличие, окликнул её: