Путь дурака
Шрифт:
Мудя, услышав все это, пересрался до смерти: «Еб твою мать! А вдруг меня тоже заставят есть таракана? – завелся ебанутый базар в тыкве идиота. – Ведь и мне мама говорила, что тараканы – это нечистые животные и их есть нельзя. Ой, бля! Ой, бля-а!».
А тем временем Синильга уже дегустировала насекомый деликатес, с хрустом надкусывая тараканью шкурку.
Фу! Фу-у-у! – не выдержала недоделанная звезда эстрады и с омерзением выплюнула надкусанные останки.
Быстро запихивай обратно! – скомандовала Элен.
Нет! Я не бу-уду!!! Это так противно! А-а-а!
Заткнись и жри,
Слушая все это, Мудя весь испереживался и решил быть безупречным, чтобы, не дай боже, и с ним чего-нибудь такого не приключилось. Судорожно он принялся натирать засаленные потники, боясь, что сейчас кто-то зайдет и увидит, что он нихера еще не сделал. Тут он вспомнил, что когда-то раньше, когда в нем еще была жива духовная совесть, он пытался делать любую работу самоотверженно и с концентрацией внимания. «Тряхну стариной», - подумал дебил и принялся сосредотачиваться в аджне и считать дыхание. «А круто у меня выходит, – стал нахваливать сам себя Мудила через пять минут концентрации. – Можа, еще и молиться стану», – разошелся пердун.
В следующий раз он очнулся минут через двадцать, когда в ванную заглянула Ксива и увидела замечтавшегося Мудона с большим пальцем в носу.
Ты че здесь засел? – грозно зарычала она.
Э… Я стираю, – неуверенно промямлил Муд.
Ты, блять, уже два часа здесь сидишь!
Виноват, исправлюсь! – вовремя опомнился придурок, чуть было не начав оправдываться. Крутая практика – отвечать, как солдат в армии. Сразу становится видно, что все, что тебя заботит, это как бы выгородить свою задницу и оказаться хорошим у мамы.
Быстро бери веник и подметай в зале! – скомандовала Ксива и исчезла.
Мудон поперся искать веник. Мимо него проползала Синильга с мрачным ебальником.
А ты че, Синильга, ползаешь? – поинтересовался Мудерь.
Иди нахуй! – огрызнулась обозленная Синильга, не оборачиваясь.
Страус! – заорала из соседней комнаты Аза.
Муд уткнулся башкой в пол. Стали выяснять, кто был последний. Оказалось, шо Вонь. Все собрались на гычу. Вонь повернулась спиной, и все по очереди с разбегу хуярили ей промеж лопаток со всей дури. После первого удара Подретузная чуть было не окосела, но, сжав зубы, вытерпела. Увидев, что некоторые бьют не со всей силы, Элен грозно сказала:
Если увижу, что кто-то будет жалеть, то он получит три гычи от того, кого пожалел.
С каждой такой ситуацией Муде становилось все тухлее и тухлее. Он с ужасом думал о том, что вот в таких условиях ему предстоит прожить еще много дней. По сравнению с той свинской жизнью, которую он вел, разъезжая по заданиям, это казалось ему адом. Вот так маленькие трудности способны испугать настолько, что чучик готов уже подло сбежать с духовного пути, спасая свою ложную личность и свои пороки от разрушения Святым Духом.
Пока все работали, кто-то один сдавал экзамен. Экзамены принимал Нандзя – один из ближайших учеников Рулона, который был с ним еще с незапамятных времен. Он доебывался к каждой мелочи, и сдать экзамен ему было почти невозможно. Кады Мудон перся на первый экзамен, он был уверен, что уж здесь-то он, бля, покажет себя. Он мнил себя ни в рот ебать каким мудрецом, который знает, бля, все науки, весь
Когда наступило время ужина, то ужинать было некому. Все обосрались на экзамене или еще где-нибудь. Пришли Нандзя с Гну – еще одним учеником старшего звена, который тоже принимал экзамены, в частности, строевую подготовку. Они сели посреди комнаты и сказали, что хотят есть. Ксива обратилась к свиньям среднего звена:
– Когда Нандзя и Гну хотят есть, вы должны быстро кормить их!
Бабы засуетились на кухне, а Мудя, Нарада и Гурун тупо стояли и не знали, куда им приткнуть свои освиневшие планетарные тела – привыкли, что за ними все ухаживают.
А вы че, три хуя, стоите! – заорала Аза бешеным голосом. – Вы че, блять, особенные что ли?!
А что нам делать? – преданно пропел Гурун, которому всегда было больше всех надо. Мудак тоже нервно заерзал на месте, пытаясь изобразить включенность в дело, которая выразилась у него в ебанутом дерганьи мордой. И только Нарада никак не мог выйти из образа отрешенного воина, в котором он застыл еще лет семь назад.
Тоже идти на кухню и все таскать сюда! – рыкнула Аза и тут же уткнулась в свой блокнот, с которым она везде таскалась, чтобы не забыть десятки мелких поручений, которые давались ей свыше.
Три долбоеба на карачках на перегонки поломились на кухню, распихивая друг друга у выхода из зала.
Мудя! Веник! – скомандовала Ксива, и Мудя затормозил у туалета, чтобы взять свой любимый инструмент. Подметать на карачках было, жопа, как непривычно. Ксива постоянно орала, чтобы Муд поторопился, и он, опираясь на одну руку, скреб другой веником по ковру, тяжело дыша и думая только о том, как бы не облажаться еще как-нибудь. Все лишние мысли быстро улетучились.
Б-бля-ять! Ты к-куда метешь! – забесился Гну на Мудона, который впопыхах стал мести прямо Гну в тарелку.
Ой, извините…, то есть, виноват, исправлюсь! – залепетал испуганный Мудила.
Иди сюда, будешь мне рассказывать, чему ты людей учишь, – сказал уже спокойно Гну.
Муд подполз к Гну и замешкался, о чем же ему рассказывать, как вдруг в комнату вошла Аза.
У Гуруна, Нарады и Муди теперь новая практика. Вы должны кормить Гну и Нандзю, - сказала она.
Есть, будет сделано! – хором выпалили уже неплохо надрессированные чучики и стали всяко лебезить.
Давайте, кормите меня! – сказал Гну. – Ты, Гурун, подавай мне курочку, а ты, Мудя, пои меня, чтоб я не подавился, хе-хе, – прикалывался он.