Путь дурака
Шрифт:
– А-а, да, так Вы и дома наверно редко бываете. А дети у вас есть? – продолжала ебать мозги дура.
– Да, двое!
– А вот мне нельзя иметь детей, врачи сказали. Порок сердца, - заплакала, давя на жалость, Подстилка.
Глазки козла тоже влажно заблестели:
– Ну, ничего, моя жена тоже не могла, но родила.
«Во дура!», - подумала Подстилка, и радостно сказала:
– Да-а?!! Родила?!! Вот молодец!
Следователь важно покачал башкой и похотливо сказал:
– Ну, сексом-то ты занимаешься?
Подстилка стыдливо опустила глаза вниз: «Вот сука! Еще отъебет
– Так будешь признаваться или в отказ идешь? – вспомнил о деле козел.
– Куда иду? – корча наивную интеллигенточку, спросила Подстилка.
– Ну, в отказ, отказываешься, значит, это у нас слэнг такой. «Менты» смотреть надо! – заважничал мент.
– А-а! Да! Точно! Я смотрю. Классный фильм, правда?! – принялась восторженно нахваливать ментов Подстилка.
– Да. Ну, так что?
– Ну, я же не бра-ала, - проныла дура.
– Ну вот смотри, их трое против тебя. Как ты думаешь, кому больше поверят.
– Ну да-а-а, поверят тому, кого больше. Но ведь на-адо же правду установить, справедливость. И не тро-ое, а че-етверо. Там еще одна девушка была.
– Ну вот, тем более. Они же все одно говорят, что ты брала эти книги. Так что давай, признавайся и все, а не то уголовное дело, будешь камеры ходить мыть, - запугивал урод.
– Ну, я же знаю, что я не брала. Мало ли что они говорят. Я видела, как это все было. Сначала одна закричала, что я украла книги. Все слушали. Потом уже вдвоем начали кричать об этом, потом втроем. Все они заодно против меня. А вы им верите, - заревела Подстилка, усиленно изображая неврастеничку.
Следователь сосредоточенно смотрел на нее:
– Ну ладно, подожди.
Он поперся в соседнюю комнату, где сидела жирная курица, и стал че-то выяснять.
Подстилка тем временем принялась усиленно изучать кодекс, изо всех сил изображая невинную овечку. Эта роль у нее хорошо удавалась и по жизни. Благодаря учению тупой мамаши, она всегда считала себя святым и ни в чем неповинным «одуванчиком», - как называли ее идиоты-родственнички в детстве. И даже когда Подстилка конкретно влипала в дерьмо, то в ее мозгах виноваты были все кто угодно, но только не она, такая святая дерьмомученица. И из-за этого постоянно бесился Мудя, усиленно выколачивая своими лапами из ее башки эту ложноличностную святость. Теперь, когда она целостно вошла в эту роль, Подстилка поняла, почему. Ее и саму просто тошнило от такого жалкого и воняющего на всю округу дерьма, каким она на самом деле и была. Да-а, точно говорил Рулон, что чтобы избавиться от чего-то, нужно сутрировать это так, что тебе станет так, пиздец, тухло и расхочется быть таким последним дерьмом, о которое все вытирают ноги!
Следователь вернулся с какой-то бумажкой и резко сказал дебилке:
– Так, рассказывай, как все было.
«Уже завнушался, козел!» – подумала Подстилка.
– Я смотрела книги. Потом Мудя – мой парень, сказал, чтобы я шла в аптеку за своими каплями, а он пока купит себе книгу. Я повернулась и пошла. Когда я уже вышла из магазина и повернула к аптеке, я услышала, что меня зовут. Я развернулась и пошла к продавщице. Она мне сказала грозно:
– Я не могу, когда на меня кричат. Когда на меня кричат, я сразу хватаюсь рукой за сердце, наверно, пытаюсь его защитить, и потом еще долго не могу убрать руку. Врачи называют это зажим, - на ходу плела Подстилка.
Следователь внимательно слушал весь этот бред и опять расплывался в говно.
– Ну, ладно, - сказал он, когда дура закончила, - она говорила, что ты головой билась об пол.
– Что-о? – возмутилась Подстилка.
– Я не била-ась. Я просто упала на колени, и вообще я чуть не лишилась сознания, потому что мне стало плохо. А они мне даже капли не могли дать, а кричали, что это у них болит сердце, а не у меня, - жалко заплакала Подстилка.
– А почему ты сейчас не бъешся в истерике? Ты же неврастеничка.
– Потому что вы хороший, - пиздела дура, памятуя науку Рулона, что для мыши выше похвалы ничего нету. – Вы на меня не кричите. И у вас глаза добрые и умные. Вы все понимаете и спасете меня от этих злых женщин. А они на меня так кричали, так кричали.
Мент расплылся, аки понос, но работа есть работа:
– Ну, ты, пойми, - сказал он, - вот если ты одна и тебя четверо бьют. Так кто кого забьет?
– Ну-у да-а, четверо забьют, но меня спасете Вы, - нагло подъезжала Подстилка.
– Нет, я тебя не спасу.
– Тогда меня спасет судья. Судья ведь все видит и все знает, - продолжала нести бред святоша.
– Так, ладно, давай напишешь, что ты взяла, раскаиваешься, больше так не будешь, и все, мы тебя отпустим. Тебе лекарство, небось, пора пить.
– Ну да, я уже пропустила четыре приема, - жалобно подтвердила Подстилка.
– Ну вот, давай, пиши.
– Вы думаете так правильно?
– Не важно, что я думаю. Есть факты, - давил следователь.
– Ну, я могу, конечно, написать, но ведь это не правда. Получается, я обману закон и суд. А как же справедливость? – с наивным видом пиздела свинья.
Следователь злобно вылупился на нее своими маленькими глазками:
– Но ведь ты же брала эти книги!!! Все говорят!!! – заорал он.
Подстилка испуганно съежилась и проплакала:
– Не-ет, я не бра-ала.
Козел резко встал и вышел. Подстилка опять услышала за стенкой его голос.
Потом в комнату заглянула та же баба-следовательша, жрущая семечки, и посмотрела на замученную Подстилку:
– Ты где-то учишься? – ласково спросила она.
– Не-ет, я уже не учу-усь, а пойду осенью рабо-отать.
– Куда?
– В ин-сти-ту-у-ут, - наивно вылупив беньки, пиздела идиотка.
В коридоре замаячила харя следователя и еще какого-то толстого козла. Они пялились на Подстилку и ржали.
Потом жирный боров завалил в комнату, а те двое свалили. Подстилка пересралась насмерть за свою вонючую щель: «Ну, все, теперь мне пиздец. Этот козел точно меня сделает!»
Толстый козел посмотрел на Подстилку своими заплывшими свиными глазками:
– Че, все в отказ идешь! – проревел он.