Путь дурака
Шрифт:
«Дженни нервно ходила по комнате. «Куда же он мог подеваться?» – беспокоилась она за своего любимого Патрика. «Вдруг с ним что-то случилось? Ах, я не переживу этого кошмара!» – ебалась она башкой об кресло. Дженни посмотрела на часы: «Он опаздывает уже на 4 минуты! А! Я знаю, в чем дело, наверняка он ебет ту новенькую секретаршу! Вот сука! Скотина! Кобель! Да как он смеет так со мной обращаться!» - кусала до крови пальцы бедняжка Дженни. Как фурия она носилась по комнате, бросаясь то в окно, то в диван, то в стену. Наконец, обессиленная она упала в большое кресло и залилась слезами: «Мамочка! – подумала она. – Ну почему он со мной так обращается? Где-то ты, моя мамочка-а-а-а-а-а?». Наконец, на десятой минуте этой изнурительной мастурбационной тренировки раздался звонок в дверь. Дженни сразу воспрянула духом: «Вот негодяй! Сейчас я ему задам!». Дворецкий открыл в дверь, и Дженни услышала веселый голос Патрика: «Хороший сегодня денек? Не правда ли?» «Да, сэр», - почтительно отвечал ему старый слуга. Дженни заняла боевую стойку: руки скрещены на груди, грудь бурно вздымается, глаза горят холодным презрительным огнем. Патрик весело вошел в гостиную и радостно направился к Дженни: «Здравствуй, милая!» –
Дальше обычно идет сцена нудного занятия сексом, после которого две разморенные селедки дрыхнут до утра. Так происходит в романах, но вы это и так хорошо знаете, а теперь, наконец, разуйте глаза и посмотрите, как происходит в жизни:
Проделав всю предписанную в романах мастурбацию, Подстилка, услышав звонок, приняла боевую стойку: руки на груди, грудь вздымается, в глазах презрение и лед. Звонок повторился. «Сам открывай, козел!», - подумала она и не сдвинулась с места. Наконец, послышался скрежет ключа, и в дверь ввалился Мудя. Вместо: «Здравствуй, дорогая! Заждалась?» Подстилка услышала: «Ты че, с-сука, оглохла?! Какого хуя ты не открываешь?!!!» «Вот оно!», - мелькнуло в придурошной башке. «Настал мой звездный час!» И Подстилка, сверкая глазами, как ее ебанутая Дженни из романа, стала говорить, срывающимся от гнева голосом: «Где ты был? Я тебе приготовила ужин! Где ты был, я тебя спрашиваю? Отвечай мне! Где. Ты. Был». «Иди нахуй!», - отрезал Мудя, направляясь в комнату. «Да как ты смеешь!!! – захлебнулась слюнями придурошная и истерично заорала: – Ты там трахаешься, а я тебя тут жду! Быстро отвечай, где ты был! Ты что, ебал ту шлюху?! Я знаю, ты ее ебал!!!» – наседала идиотка. Но тут взбешенный Мудя ебнул ее по морде со всего размаху так, что она отлетела к стене и ебнулась на пол, откусив пол языка. Мудя, устранив лающую шавку, спокойно поперся спать, а тупая дура ловила кайф от действия прекрасных романов, которые покалечили ей всю жизнь. Она сидела с выпученными глазами, болезненно ощущая, как ее рот наполняется кровью, которую она осторожно сглатывала. Было мучительно больно и обидно, но тупая никак не могла въехать в тему и, продолжая воображать о принце, начала выть, сначала тихо, а потом все громче и громче, надеясь, что Мудя услышит, пересрется и придет ее утешать и все-таки усе свершится прямо, как в ебанутом романе. Но Муде было глубоко насрать и на Подстилку и на романы – он их просто не читал и не знал, что по сценарию он должен был, «поигрывая мускулами с кошачьей грацией», гоняться за истеричной дурой по всей квартире, чтобы успокоить, выебав, а потому преспокойненько дрых. Повыв, Подстилка начала реветь, а когда слезы закончились, а башка просто раскалывалась, дура впала в прострацию – сидела и тупо смотрела перед собой, ступая по рельсам, заботливо проложенным сукой-мамкой. Та точно так же после скандала с батей полчаса выла, вопрошая Бога за что, и призывая на помощь свою свиноматку: «Мамочка, помоги! Спаси меня! Мамочка, где ты! Мне так плохо! Го-о-о-осподи-и-и-и, за что-о-о-о?», - истошно горлопанила она, заламывая руки так, шо Подстилка с братаном, охуевая при виде та-ко-го горя, сторожили ее, боясь, шо она себе чо-нибудь сделает. А лучше б, сука, сделала! Тогда бы Подстилка сичас не пила свою кровь, а брат не вырос бы таким чмом, которому в школе поджигают одежду, прижигают бычками шею, вытирают об него сопли и т.д. Потом шизофреничка-мать впадала в прострацию, и тупо могла сидеть всю ночь, не поддаваясь ни на какие уговоры, и только утром необходимость переться на работу заставляла ее двигаться. Зазубрив преподанные сукой уроки, Подстилка честно их выполняла, с каждым днем счастливой до невозможности семейной жизни становясь все костлявее, страшнее и уродливее. Но не в этот раз. Наверно, планеты смилостивились над дурой и сотворили такую конфигурацию, что в ней – вечной зачморе и безликой рыбе – вдруг проснулась злость. Образ Марианны – сильной и самодостаточной, собранной и красивой, независимой и мудрой, безжалостной и устремленной – встал у нее перед глазами.
«Сс-сука!
– подумала Подстилка и резко поднялась с пола. – Пошли все нахуй!!! Блядь!!! Нахуй мне все это сдалось!!! Какая хуй разница, ебет он там кого-то или нет!!! Пошли нахуй все ебучие мечты!!! Блядь! Нет нихуя никаких принцев!!! Ты че, ослепла совсем, что ли!?! Пошла нахуй, сука-мамаша! Не буду я тупой мышью!!! Пошли нахуй все программы!!! Хватит воображать!!! Сука!!! Давай становись нормальной!!! Как Марианна!!! Заебало все!!!» – злобно думала Подстилка, полоща рот мумием, чтобы заживить язык. Затем она приняла душ, сделала забивание и асаны и легла спать отдельно
– Гавно, иди сюда, - заорал проснувшийся утром Мудя, не обнаружив Подстилку под рукой. Утром он обычно использовал ее пизду или рот, как чесалку для своего, всегда торчавшего хуя. Однажды, таким образом, он даже случайно выебал телку своего дружбана, которая таким же случайным образом оказалась в его постели. Подстилку ужасно бесила эта идиотская потребность, так как в ее башке сидела установка, что трахом надо заниматься тока раз в месяц, а не раз в час, и шо трах нужно использовать, как практику для самосовершенствования и трансформации энергии, а не для реализации своего кроличьего гормона, и шо трахаться нужно красиво, а не как собаки. Ну, а Мудя думал с точностью до наоборот, и так как он был сильнее, а Подстилка была чмом, вдобавок воображающим, шо Мудя – то ее прынц, «а прынца своего, доченька, нужно всячески ублажать, а не то он, не дай Боже, уйдет к другой», каждый раз подставляла ему сраку, внутренне дико психуя и обесточиваясь. Но не в этот раз. Подстилка, закончив серию ударов, зашла в комнату и жестко спросила:
– Че надо?!!
– Раком! – скомандовал Мудя, и его глазки осоловело заблестели. – Подставляй жопу!!!
– Нихуя!!! – отрезала Подстилка. – У меня разминка!!! – и вышла.
Хер так и сел с открытым ртом:
– Ты че, Марианной решила стать? – насмешливо заорал он, вспоминая события вчерашнего вечера.
– Да!!!
– Давай-давай! – пересрался Мудя, что лишится такой удобной подстилки.
«Вот говно! Сука, блядь!!! – бесилась Подстилка, глядя на улицу из окна каталажки. – И опять я все забыла и расплылась, как говно под своим принцем! Да подохни ты, тупая мамаша. Да подохните вы все, ебаные писаки-романисты!!! «Унесенные ветром», блядь, «В плену страсти», сука! Из-за вас я связалась с этим уродом, ебарем-террористом! Из-за вас, суки, я сижу сейчас здесь! Ты, сука-мать, говорила «никогда не проси, будь гордой», как деньги зарабатывать не научила, что же мне остается делать? Воровать! Благодаря тебе, дура старая, я стала воровкой. Мне легче своровать, а потом несколько лет просидеть в каталажке, чем просто попросить тех же самых книжек или денег, чтобы их купить. Все из-за тебя, сволочь поганая! И после этого ты пиздишь, что желаешь мне счастья?! Да в гробу я видела твое счастье!!! Я же выросла моральным уродом, я ничего не могу, я не приспособлена к жизни, она ебет меня во все дыры, а у меня нет ни сил, ни знания ей сопротивляться. Чтоб вы все сдохли, козлы вонючие! Я боюсь просить, я боюсь хотеть жить хорошо, я боюсь уйти от своего бомжа, который в любой момент может придушить меня. И я готова терпеть все его издевательства, мордобои, унижения, потому что боюсь остаться одна, я боюсь быть никому не нужной. И все благодаря тебе, «любимая мамочка». Да чтоб сдохли твои «Алые паруса!!!» Ты меня учила расстилаться перед всеми! Всех слушаться! Мир добрый! Все хорошие! Будь хорошей! Все само придет! В кого ты меня превратила-а-а-а?!!!». Вместо того, чтобы жить с Гуру Рулоном во Дворцах, я сижу с бомжом-террористом в этой вонючей каталажке. Сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сука!!!!!!
– горючие слезы катились по щекам Подстилки, и она была бессильна что-либо сделать.
Хер же в это время сидел дома и отождествленно, как никогда, смотрел аспекты. «Су-ука! Уран на Уран. Блядь! Марс на Уран! Су-ука. Хирон на Юпитер. Блядь, че я сразу не посмотрел аспекты. Усе, посодют», - сгрызал он остатки ногтей от страха. Но внезапно он вспомнил, шо состоит не только из ума, с его шизофреничными образами, мыслями и страхами, а усе ж таки у няго есть и душа, и неистово принялся камлать, обещая духам все, шо у него есть, и никчемную душонку впридачу, только бы эту дуру Подстилку выпустили. «Иди и не бойся», - сказали духи. И Мудя радостно поскакал обратно в ГОМ с паспортом дуры.
Прошло уже 4 часа, настала глубокая ночь, вернулся Мудя, а следователей все не было и не было. Ошалевшая и отупевшая от всего происшедшего, обпитая корвалолом дура беспечно задрыхла, положив голову на подоконник. Разбудило ее прикосновение следователя:
– Идем, - ласково сказал он ей и потащил в свою конуру.
Увидев Мудю, который сидел не в камере на нарах, а в коридоре на лавочке, дура развеселилась: «Ну все, Мудю отпустили и меня сейчас отпустят».
Следователь усадил Подстилку на стул и стал че-то сосредоточенно корябать, затем протянул дуре:
– На, прочитай и пиши: «С моих слов записано, мною прочитано».
Подстилка стала радостно читать, ожидая увидеть, что ее святая невинность признана, и ее отпускают, но вместо этого увидела следующее:
«Я, гуляя со своим женихом, в 17:00 зашла в магазин книг. Увидев интересные мне книги, я решила незаметно вынести их из магазина, взяла с полки и засунула под рубашку. Но, пройдясь по магазину, я испугалась, что меня увидят, и скинула их на полку. В содеянном раскаиваюсь, больше такого не повторю.
Число. Подпись».
Подстилка сидела, удивленно лупая глазками, реальность вновь не сошлась с воображением.
– Но ведь это неправда, - удивленно проныла она.
– Я не брала никаких книг.
Следователь и следовательша злобно вылупились на нее.
– Как это не брала? Девочка, ты что, не понимаешь?! – заорала злая, как собака, следовательша.
Подстилка съежилась.
– Мы ездили туда, - вдохновленный примером суки, взбесился следователь, - и они все показали, что видели, как ты взяла книги, потом прятала их под рубашкой, а потом, когда они отвернулись, ты быстро сбегала в угол и сбросила их так, чтобы никто не заметил. А потом стала показывать, но они все обсмотрели и нашли. Подписывай!!!!
Подстилка просто охуела от такого расклада и уже совершенно искренне заорала:
– Неправда!!! – и залилась горючими слезами.
Они молча смотрели на нее.
– Подписывай! Ты что хочешь до утра тут сидеть!?
– сказал следователь.
Но Подстилка ревела и ревела, и никак не могла остановиться, и никак не могла понять, как это ее, такую хорошую, злые тети оклеветали. Она пыталась подумать, что же делать, и зомбический ум сразу выдал ответ: если ты подпишешь, тебя отпустят, а это самое главное, уйти сейчас отсюда. Уже вконец нихуя не соображая, она взяла листок бумаги и накарябала: