Путь феникса
Шрифт:
Скорбный умом сэр Роджер выслушал эту тираду до конца, пробормотал:
— Преклоняюсь перед мудростью вашего преосвященства, святой отец.
И удалился озадаченный.
— Разве слова «экспериментальная дата» могут употребляться в этом значении? — спросил Хайрам.
— Не уверен, — ответил Питер. — Я просто забыл правильные слова. А откуда ты знаешь древний язык?
— Я хотел выучиться на летчика, — сказал Хайрам.
— Гм… — сказал Питер и замолк.
Он думал, не сказать ли Хайраму, что если они успешно исполнят свою миссию,
5
Питер помылся, переоделся в чистое белье, накинул на плечи тонкий шерстяной плащ, и немного прогулялся вокруг балагана. Прогулка не принесла удовольствия — взгляд то и дела натыкался на суетящихся орков, при этом суетились они намного больше, чем необходимо, чтобы организовать ужин, достойный почтенного дьякона. Плохо организована служба у Роджера Стентона, не умеет он правильно дрессировать орков. Написать, что ли, донос в районную управу? Нет, жрецу с тремя полосками унизительно опусаться до подобных мелочей. Как учил святой Карнеги, истинно великий человек относится к ничтожному снисходительно, не принимая всерьез. Но не упуская случая проявить собственное величие, когда это пристойно.
Где-то вдали начали вопить телки, вначале одна, потом сразу несколько хором, И чего орут, спрашивается? Да так истошно… Волосы им выщипывают, что ли?
Питер расхохотался, и его смех напугал орчонка, прошмыгнувшего мимо с какой-то бадьей в руках. Неужели Стентон действительно приказал ощипать телок, как кур? Вот дурак! Хотя… почему бы и нет? Злее будут.
Самочьи вопли начали раздражать. Питер вернулся в балаган и потребовал трубку. Ему принесли гашиша, он пристально посмотрел на прислугу-орчанку и сказал:
— Ты бы еще овечьего навоза принесла. Опиум тащи, дура! А как притащишь — скажешь своему полубоссу, что я хочу видеть тебя после ужина. И еще скажешь ему, чтобы Роджер всыпал ему пять плетей.
— Да, добрый господин, — сказала орчанка, склонившись в поклоне. — Позволено ли мне осведомиться…
— Во-первых, не добрый господин, а отец высокорожденных, — поправил ее Питер. — А во-вторых, позволено.
Самка всхлипнула и сказала:
— Отец высокорожденных, я хотела осведомиться… э… за что пять плетей, отец высокорожденных?
— Для профилактики, — сказал Питер. — Пошла вон.
Телка пошла вон. Древнего слова она, конечно, не поняла.
Вскоре она вернулась, на этот раз с правильной трубкой. Питер сделал затяжку, поморщился (отвратительно приготовлен наркотик), вернул трубку самке, и тут его настиг приход. Когда отпустило, Питер решил, что наркотик приготовлен очень даже неплохо, а то, что вкус дрянной — это дело десятое. На обратном пути надо будет потребовать у Стентона полный кисет.
А потом пришло время ужина. По обычаю первое блюдо полагается поглощать в молчании, но Питер решил, что если он пренебрежет
— Роджер, — сказал он. — Говорят, где-то неподалеку от твоего загона есть место, которое орки называют плохим. Так и говорят — Плохое Место.
— Есть такое, — кивнул Роджер. — Ну, то есть, сам я там не бывал, и вообще это не так уж и неподалеку. Если в субботу выйти — два дня пути, если в среду — можно за день успеть, если сильно торопиться. Но мои орки туда не ездят, нечего там делать. Там воды нет, кроме подземной, трава чахлая, даже коровы не жрут. Под пастбище не годится.
— Сегодня понедельник, — сказал Питер. — Если мы выйдем завтра… ну, не прямо на рассвете, а, скажем, через час…
— То в среду до полудня будете на месте, — подхватил Роджер. — Если позволит ваше преосвященство, я велю кликнуть моего лучшего разведчика, он точнее расскажет. Он там много раз бывал.
— Кликни, — сказал Питер. — А пока он не пришел, расскажи мне про Плохое Место все, что знаешь сам.
— Даже не знаю, что рассказывать, святой отец, — растерялся Роджер. — Ну, место, ну, плохое, орки там пропадают. Вообще, про Плохое Место много рассказывают, но почти все — по-моему, сказки. Помнится, один полубосс рассказывал, что какой-то разведчик туда вошел, и тогда… нет, ну это же бред явный, даже стыдно такое вашему преосвященству пересказывать!
— В пересказе чужой неправды нет стыда, — сказал Питер. — Стыд есть, например, в том, что во всем загоне нет ни одного острого ножа. Так что рассказывай.
— Как будет угодно, святой отец, — пробормотал Роджер. — Короче, примерно так. Разверзлась земля, и проклюнулось семя, и вырос колос, и было в том колосе… сколько-то зерен, не помню, сколько… Но это важное число, оно потом дальше используется…
— Эти подробности можешь опустить, — сказал Питер. — Ты дело говори. Некий орк вошел внутрь и Плохого Места и увидел… Что он там увидел?
— Нет, святой отец, внутрь никто не вошел, — сказал Роджер. — Один орк подошел к Плохому Месту и узрел семя и колос, а также оранжевые серпы и голубые цепы.
— Этот орк пахарем был? — спросил Питер.
— А я-то откуда знаю? — изумился Роджер. — Если что, я готов принести смиренные извинения, но сами подумайте, ваше преосвященство, какое мне дело до того, пахарем был какой-то там презренный орк или, скажем, скотник?
— Ты прав, пастух, — сказал Питер. — Продолжай.
— Так вот, — продолжил Роджер. — Оранжевые серпы этот колос сжали… Простите, святой отец, как именно сжали — запамятовал. То ли один только серп в жатве участвовал, то ли все вместе…
— А потом цепы этот колос обмолотили, — Шон вставил в разговор свою реплику.
— А вы откуда знаете? — удивился Роджер.
Хайрам рассмеялся.
— Тихо, — сказал Питер. — Вы, господа рыцари, кое-что не понимаете, так я разъясню. Я веду важный разговор и не желаю, чтобы уважаемые воины мне мешали. Если мне будет интересно ваше мнение, я спрошу особо. Это понятно?