Путь гейши. Когда проснется дракон
Шрифт:
Но у главного входа в Инуваси-дзё Акио со срочным вопросом перехватил начальник стражи. За его спиной маячил советник по налогам, глава купеческой гильдии и гильдии ткачей, и у каждого было дело, не терпящее отлагательств.
Чтобы не мешать мужчинам, Мия отошла в сторону. Начальник стражи держал в руках свитки и с жаром доказывал что-то. Акио слушал его речь со скептической гримасой. В присутствии других людей он неуловимо изменился. Сейчас во дворе замка стоял Ледяной Беркут с Эссо – жесткий и требовательный даймё.
Девушка
Надо привыкать. Акио – даймё, он отвечает за всех этих людей. Наложница никогда не будет для него на первом месте.
Мия развернулась и побрела к входу в замок. Наверное, он придет к ней вечером…
Почему-то эта мысль совсем не утешила. Стоило ли бежать из «Медового лотоса», чтобы снова стать игрушкой для мужчины? Пусть для одного-единственного, а не многих. Пусть даже он будет внимателен и нежен, а Мию тянет к нему не на шутку.
Он будет приходить к ней поздно вечером или ночью. Усталый, может, злой, в поисках расслабления. Утолять желание и уходить в другую жизнь, в которой Мии нет места.
Девушка успела подняться до третьего этажа, когда сильные руки легли на плечи, заставляя замедлить шаг.
– Опять пытаешься сбежать? – раздался голос над ухом.
Мия замерла. От того, что он ее нагнал, стало одновременно приятно и стыдно. Как будто она ушла специально, чтобы привлечь его внимание, а это ведь неправда…
Ну, почти неправда.
– Вы даймё, у вас дела.
– Дела подождут. Сейчас я хочу тебя, Ми-я.
От того, как он медленно, чуть растягивая гласные, произнес ее имя, Мии стало жарко.
И вдвойне жарче стало от того, как он прижался к ней сзади, от сомкнувшихся на талии рук и хриплого дыхания над ухом.
– Я тоже хочу, – прошептала она едва слышно.
И взвизгнула в следующую минуту, потому что Акио подхватил ее на руки и понес.
– Пожалуйста, поставьте! Нас же могут увидеть!
Это так неприлично! На людях следует проявлять сдержанность. Даже гейша не даст мужчине прикоснуться к себе лишний раз за пределами чайного домика. Только самые дешевые шлюхи позволяют лапать себя перед случайными зрителями.
– Здесь никого нет.
Он поставил Мию на ноги перед дверью в ее покои.
– Пригласишь меня, Мия?
Девушка поклонилась, чтобы скрыть пунцовые от возбуждения щеки, и отодвинула дверь.
Внутри было темно от опущенных ставен, закатное солнце в щелях почти не давало света. Мия зажгла светильники и уставилась на циновку под ногами, не в силах поднять глаз на мужчину.
Он повелительно коснулся ее подбородка, заставляя поднять голову. И накрыл губами ее губы…
Возбуждение, которое Акио испытывал всю дорогу до замка, вырвалось наружу. За деревянной перегородкой остался весь мир – огромный и сложный. Остались обязанности, друзья, враги, планы…
Здесь, в полумраке
– Моя! – шептал он, исступленно целуя ее и чувствуя, как она дрожит от желания, как отвечает – отвечает сама, без принуждения. Ему хотелось растянуть каждое мгновение в вечность, насладиться им до опьянения, пресыщения. А нетерпение и голод требовали взять ее сейчас – торопливо, грубо. Сбросить напряжение, войти в нее, толком не раздев, как в прошлый раз.
Он просунул девушке ногу между колен, почувствовал, как она трется о него и выгибается под его ладонями, и зарычал.
Какая идиотка завязывала на Мии пояс так, что его невозможно развязать? Акио дернул и выругался – узел под пальцами в ответ затянулся еще туже.
Нет, так нельзя. Он слишком спешит. Мгновения наслаждения надлежит вкушать, а не заглатывать.
– Повернись, – приказал он.
Узел не спешил поддаваться. Акио справился бы с ним быстрее, если б смог оторвать взгляд от тонкой девичьей шейки в вороте кимоно.
Как светится в полумраке ее бледная кожа! Она такая гладкая на ощупь, нежнее самого дорогого шелка.
Он не выдержал, припал к ней сзади, лаская губами оголенную шею. Мия вздохнула – негромко, но этот вздох, глубокий и возбужденный, какой-то очень женский, снова чуть не заставил его утратить контроль.
Пояс наконец уступил напору и скользнул вниз. Акио просунул руку под кимоно и снова чуть не выругался от разочарования.
– Сколько на тебе одежды!
– Я сниму, – пробормотала девушка прерывающимся голосом, но Акио отвел ее руки.
– Хочу сам.
Он делал это медленно, лаская Мию губами, руками и даже взглядом. Наконец полупрозрачная нижняя рубаха полетела в сторону, и Мия осталась обнаженной, если не считать смешного камушка на цепочке.
Инстинктивно она попыталась прикрыться, но Акио не дал. Перехватил ее запястья одной ладонью и вздернул, заставляя поднять руки над головой.
Мия стояла перед ним нагая и беззащитная. Теплый свет светильников гладил матовую кожу, подсвечивал соблазнительные изгибы тела, подчеркивал миниатюрность девушки, ее неискушенность и слабость рядом с мужчиной.
У Акио перехватило дыхание, такой прекрасной она показалась ему в эту минуту. Он не мог отвести взгляда от приоткрытых влажных губ, совершенных полушарий груди, плоского живота, округлых бедер, тесно сдвинутых ног.
Сумерки не смогли скрыть краски смущения на щеках, шее и даже груди девушки. Акио всегда возбуждала ее стыдливость. Целомудрие и чувственность – сочетание, от которого любой мужчина утратит разум.
Девочка-женщина. Покорная и пылкая.
Ему захотелось распустить ее волосы, увидеть, как черные волны медленно скользят по плечам, оттеняя белизну кожи. Он выпустил ее руки, но она осталась стоять, держа их сведенными над головой в жесте открытости и подчинения. Только покраснела чуть сильнее.