Путь гладиатора
Шрифт:
— Да, мой брат. Разве ты не рад видеть меня?
Высокая, полногрудая, с широкими бедрами молодая женщина держалась величественно, полные губы выдавали чувственную натуру. На ней было зеленое платье, плотно облегавшее ее тело, сандалии — просто полоски из кожи на босых ступнях. Изумруды сверкали в завитых волосах. Блестящим, темно-зеленого цвета лаком были покрыты ногти. На узком поясе из гибкого зеленого металла висел кинжал.
Улыбаясь Властителю Игрушки, она потянулась вперед, взяла из его рук коммуникатор и произнесла:
— Освободите этих людей. Позаботьтесь о них. Это приказ Акционера Квары
— Ты чересчур далеко заходишь, сестричка!
— Как именно далеко, братец? — Она разгневанно посмотрела на него и покачала головой. — Неужели до тебя так никогда и не дойдет? Ведь стражники — обычные люди, способные ненавидеть и бояться, как и другие люди. Они могут замыслить месть и осуществить это желание. Наш отец никогда так не обращался со своими людьми. Убивать, да. Но вот мучить — никогда! — Она положила коммуникатор. — И ты ведь тоже такой же человек. У тебя кожа не толще, чем у любого другого. Нож, луч лазера, яд, микроб, запущенный в воздух, — все это способно принести тебе смерть так же, как и самому нижайшему из твоих рабов.
— Я — Властитель Игрушки!
— Ты — самый значительный Акционер на Игрушке, — ровным голосом поправила брата девушка. — Потеряй свой пакет акций, и что тогда у тебя останется? Уж конечно, не защита тех, кто тебя любит.
На мгновение Грил подумал, что она действительно зашла слишком далеко. Глаза Грошена зажглись красным огнем бешенства, белки налились кровью. Лицо же побледнело, когда отхлынула кровь от кожи. Губы сжались в невидимую линию. А потом, невероятное дело, он рассмеялся:
— Ты шутишь, сестра. Ты насмехаешься надо мной. Как бы ты ни старалась, тебе не удается скрыть свою зависть. Мне просто глупо сердиться на тебя за это. — Он поднял кубок и сделал несколько глотков вина. — Судьба, сестра. Вся ирония судьбы в том, что я первенец нашего родителя, а тебе суждено было родиться второй. Мне достался пакет акций и возможность править Игрушкой. Тебе же — ничего, кроме крошек со стола.
Теперь настала очередь девушки показывать свой гнев. Видя все это, Грил почувствовал напряженность, в Кваре закипал гнев, который она едва контролировала. Она повернулась и пристально посмотрела в глаза кибера.
— Моя госпожа?
— Оставь нас!
— Останься! — Грошен поторопился проявить свою власть. — Это мой дворец, сестра. Здесь я отдаю приказы, не ты. Здесь, — подчеркнул он, — и повсюду на Игрушке. И я советую тебе никогда не забывать это.
Квара поклонилась, потупляя взор, ненавидя брата, ненавидя кибера за то, что тот стал свидетелем ее унижения. Слишком много в ней было женского, чтобы ей нравилось роботоподобное существо из плоти и крови, лишенное каких-либо эмоций. Киберу неведомы ненависть и любовь, зависть и страх, смысл и значение любых чувств. Проведенная над ним операция отделила таламус от коры больших полушарий головного мозга. И в результате получилась живая машина, которую нельзя подкупить или принудить сделать что-нибудь. Он был верен лишь Кибклану, и единственным удовольствием, ведомым ему, было возбуждение от работы ума, удовольствие совершать логические построения.
— Мой господин. — Грил поклонился Властителю Игрушки. Пора было, он знал, уходить. Кибер всегда должен изо всех сил избегать личного вмешательства. — С вашего разрешения, я оставлю
— На Игрушке?
— Личные дела, мой господин.
Грошен кивнул, провожая взглядом высокую худую фигуру в алом одеянии, направлявшуюся к двери. Квара смотрела на кибера с выражением отвращения на лице.
— Это существо! — воскликнула она. — Как ты можешь терпеть его присутствие?!
— От него есть толк, — тихо ответил Властитель Игрушки.
— Мы не нуждаемся в нем. — Квара гневно посмотрела на брата. — И в чем же этот толк заключается?
— Он умен, — уклончиво произнес Грошен. — Я начинаю понимать, почему правителям планет нужны такие, как он. — Грошен подошел к шахматной доске. Усевшись в кресло, он рассеянно повертел в руках шахматные фигурки. — Нельзя сказать, что он сообщает мне то, о чем я уже и сам не начал догадываться, — добавил он, — но порою очень хорошо, когда твои действия одобряют.
— Ты говоришь загадками, брат. — Квара встала рядом с ним. — Что ты хочешь сказать?
— А ты разве не знаешь? — Две шахматные фигурки ударились друг о друга. — Эмиш, — перечислил он, — Мулво, Рестерн, Херл, Шим, Эван и остальные члены Ассоциации Прядильщиков. Они затеяли игру, моя сестра. Возможно, ты что-то знаешь об этом? — Грошен не стал дожидаться ответа. — Опасную игру, вроде этой. Возможно, тебя уже пытались попросить помочь им. В таком случае прими мой совет: что бы они ни делали, они не смогут причинить вред королю! — Его пальцы коснулись короля и ферзя-королевы. — Властителю Игрушки! Они могут лишь поставить ему шах, но и только! Однако ты, королева, — та фигура, которую они могут смахнуть с доски. — Он шевельнул рукой, опрокидывая фигурки на покрытый ковром пол. — Ты предупреждена, сестра!
Девушка нагнулась, собрала фигурки, так и не решившись напомнить брату, что жизнь — это не шахматная игра.
На Игрушке ночь перед самым рассветом холоднее всего. В это время лед сверкает на улицах, и иней рисует узоры на закрытых окнах; немного прохожих в это время на улицах, да и те торопятся оказаться в тепле и уюте. Укутанная в меха Квара была уверена, что за ней никто не следит. Но все равно сохраняла осторожность. Трижды она проходила мимо двери нужной ей комнаты, потом ждала, прислушиваясь к шагам. Под шубой ее рука крепко сжимала рукоять лазера — маленького, бесшумного, смертоносного оружия. Только убедившись, что за ней нет слежки, она остановилась возле нужной двери и несколько раз в определенной последовательности нажала на кнопку. Вход открылся. Она вошла внутрь, услышала, как за ней захлопнулась дверь, и заморгала, ослепленная внезапным ярким светом.
— Акционер Грошен! — Леон Херл озадаченно смотрел на нее. На нем была верхняя одежда — вполне естественно в самый разгар дневной активности; даже за сотню лет так и не удалось перестроить человеческий метаболизм к местным условиям: тридцатичасовому дню с пятнадцатичасовой ночью. Люди продолжали работать и спать, как в старину. — Не глупо ли было прийти сюда?
— Мне кажется, нет. — Молодая женщина быстро сняла шубу, сунула оружие за пояс, вздрогнув при воспоминании о холоде на улице. — Вот, значит, как ты встречаешь меня? А где же горячий ароматный чай?