Путь Грифона
Шрифт:
Буфет театра оказался таким же гигантским, как всё в нём. Было несколько буфетных стоек, но это не спасало публику от длинных очередей. Стоя в одной из них, опять увидели Демьянова. В руках у него по-прежнему был бинокль, но не оказалось программки. Это могло означать, что ревизор устраняется от встречи. Черепанов с Ангелиной обменялись тревожными взглядами.
Для Суровцева такой поворот событий не стал неожиданностью. Немец оказался в данной ситуации на высоте: быстро понял, что ни о какой встрече, тем более о серьёзном разговоре, в этих стенах речи идти не может.
– Давай-ка, займись вместе с Демьяновым немцем, – приказал генерал Черепанову, – по второму варианту.
– Есть, – ответил чекист и быстро отправился к выходу.
– Тебе не нравится спектакль? – спросила Ангелина.
Стоявшая в очереди впереди них полная дама в длинном тёмном бархатном платье резко обернулась.
– Лина, – с удивлением произнесла она, – Брянцева, кажется…
Не успела Ангелина ответить, как бархатная дама своим крупным носом с горбинкой, сверху вниз и обратно, точно измерила небольшой рост Ангелины. Затем, закинув голову вверх и чуть в сторону, с каким-то вызовом, неприятным гипнотизировавшим взглядом тёмных как уголь глаз посмотрела на Суровцева.
Ангелина молчала. Молчал и Суровцев. С этой женщиной в бархатном платье он был примерно ровесник. И точно так же, как она заподозрила в нём бывшего офицера, точно так же и он увидел в ней женщину с комиссарским или чекистским прошлым. Увидел он и чисто женское раздражение быстро увядающей дамы, злобно отмечающей не столь быстрый процесс старения мужчины-ровесника.
Молоденькая Ангелина рядом с Суровцевым только разжигала в ней неожиданно возникшую, неприкрытую неприязнь к незнакомому человеку. Смелая, вызывающая агрессивность во взгляде по отношению к генералу говорила о том, что ей доводилось общаться с людьми самого высокого ранга и положения. А ещё, казалось Сергею Георгиевичу, она в другое время расстреляла бы его своей собственной рукой. Дай только ей на то волю.
Трудно сказать, чем закончилось бы это молчаливое противостояние, но вдруг откуда-то со стороны неожиданно появился молодой стройный брюнет. Он остановился от неожиданности и вдруг бросился с объятиями к Ангелине:
– Лина! Линочка, ты куда пропала? Никто из наших не знает, где ты. Здравствуйте, – поздоровался молодой человек с женщиной в бархатном платье.
Орлица натянуто улыбнулась молодому человеку. Покровительственно ему кивнула. «Вероятно, они втроём старые знакомые. Скорее всего, с довоенной поры», – понял Суровцев.
– Здравствуйте, – запоздало поздоровался молодой человек с генералом.
– Здравия желаю, – по-военному сдержанно ответил Сергей Георгиевич.
Суровцев вышел из очереди. Ему сейчас было совсем не до того, чтобы заводить новые знакомства. По сдержанной реакции жены на нежданную встречу он понял, что и она не испытывает большой радости от нечаянной встречи.
– Я пройду в ресторан.
– Ты, я вижу, составила прекрасную партию, – провожая цепким взглядом стройную фигуру Суровцева, проговорила дама. – Кто твой избранник?
– Генерал, – кратко ответила молодая женщина.
– Прекрасно. Прими мои поздравления. А я было считала тебя из этих… Из парашютисток с веслами…
– Та девушка, с которой лепили скульптуру «Девушка с веслом», погибла на фронте, – сухо заметила в ответ генеральская жена.
– Да? Жаль, – равнодушно отреагировала дама.
– А ты где? Чем занимаешься? – продолжал спрашивать молодой человек.
– Служу стенографисткой, – неопределённо ответила Ангелина.
– А наши – кто где. Давид вернулся с фронта. Он очень много пережил…
– А ты почему не на войне? – сухо поинтересовалась Ангелина.
– Так язва, Линочка. Язва проклятая… Ты тоже – язвочка…
Через минуту Суровцев и Серов оказались вместе за одним столиком в ресторанной части зала, ограждённой от буфета невысоким деревянным парапетом с многочисленными цветочными горшками на нём. Южная зелень небольших пальм точно отсекала одну часть общества от другой. Привилегированная часть располагалась в ресторане. Ангелина с блондинкой, пришедшей на встречу вместе с гостем из Англии, тактично и благоразумно оставили мужчин беседовать без свидетелей.
– Я необычайно рад вас видеть и крайне признателен вам за эту встречу, – действительно с радостью в голосе начал разговор Серов.
– Я также рад вас видеть живым и здоровым, Виталий Григорьевич. Начну с того, что ваше поручение позаботиться о ваших родителях мне выполнить не удалось. Григорий Александрович и Клавдия Ильинична наотрез отказались покидать Крым. Что там потом творилось, вы, наверное, знаете, – достаточно хмуро вступил в разговор Сергей Георгиевич.
– Накануне я пытался навести справки. Советский МИД обещал помочь.
– Не обольщайтесь. В таком деле Министерство иностранных дел – не помощник.
– А как ваши тётушки?
– Погибли.
– Примите мои соболезнования.
– Выкладывайте начистоту, что англичане вам поручили?
– Встретиться с вами и установить контакт. Сообщить вам о том, что с вами желает встретиться человек по имени Освальд Райнер.
– Прекрасно. Доложите, что контакт установлен. А теперь обратите внимание на военного в дальнем углу зала.
Серов оглянулся. Когда Суровцев снова увидел лицо бывшего капитана второго ранга, то не смог не отметить, что лицо гостя залила бледность.
– Это Новотроицын? – изумлённо спросил Серов.
– Представьте себе, перелетел линию фронта с немецкой стороны. Можно сказать, тоже установил со мной контакт. Англичанам будет нелишне узнать, что вы его здесь сегодня видели. Когда, кстати, вы в последний раз виделись с нашим знакомым Николаем? – насторожённо спросил Сергей Георгиевич, заметив слишком быстрый момент узнавания Серовым Новотроицына, который достаточно сильно изменился за двадцать с лишним лет.
– В Испании встречались, в тридцать шестом году. Как-то мне неуютно в этой обстановке, – заново оглядев помещение ресторана, заметил Серов.