Путь Хиро. Том Четвёртый
Шрифт:
«Времени больше нет», — сказал я сам себе, когда увидел, как Самурай, найдя в куче обломков свою катану, стал приближаться к пытающемуся подняться дружественному меху.
.
.
.
Две флешки взмыли в воздух. Одну я метнул высоко в центр ангара, чтобы мой героический поступок не оказался провальным, по причине слишком большого количества свидетелей. Вторая же, направилась в верхнюю часть механойда, туда, где находятся у него камеры.
Отвернувшись, я дождался срабатывания гранат, после чего наплевав на боль и собственное здоровья, влил весь накопленный
Волна блёкло-серого эфира обогнула моё тело, и я поспешил к застывшему Самураю.
Мои действия вызвали хаос в рядах воюющих. Послышались вопли и брань, от которой, в нормальной ситуации, я бы покрутил пальцем у виска и нарёк бы говорящую дочерью сапожника.
Всего несколько секунд мне хватило, чтобы оказаться у спины вражеского механойда. Провернуть тот же трюк, что и в прошлый раз, у меня не было и шанса — рядом отсутствовало подходящее укрепление.
Прыгать же, в условиях замкнутого пространства и неуверенности в сработке свето-шумового представления, я посчитал идиотизмом, оттого мой выбор пал на находящиеся в моих руках осколочные грены.
Помня о слабом месте почти всех встреченных мехов — коленное сочленение, закрепив ремнём, я расположил модифицированные «лимонки» у тыльных частей коленных сгибателей вражеского объекта.
На пальцах остались два кольца, когда в следующую секунду я уже прыгал в кучу мусора, где мог укрыться от разящих осколков.
.
.
.
Два громких взрыва поставили точку в стоячем положении Самурая.
Непреклонный Воин пал на колени. Силы взрыва, конечно, не хватило, чтобы оторвать металлические конечности, но оказалось достаточно, чтобы те не смогли нормально функционировать.
Обогнув мех, не задерживаясь, я сунул термитный заряд (гранату) в выемку, расположенную немногим выше грудных створок капсулы, после чего дал дёру.
А шут его знает, когда он в себя придёт. Ещё размажет своими граблями — манипуляторами.
Мне сейчас вообще чиха такого здоровяка хватит, чтобы получить премию Дарвина.
Пс-ш-ш-ш…
«Пошла жара…» — подумал я, слушая визг эмигранта.
Бах, Бах!
Неожиданно в щит попали несколько пуль, отчего от мест соприкосновения снарядов с энергическим «полем», стали расходиться круги, как на воде.
— Ну, не настолько же он стеклянный?! — ухмыльнулся я больше для собственной уверенности, после чего продолжил свою фразу несколько тише и обречённей. — Чтобы просто так разлететься от свинцовой пары, — пробубнил я уже совсем тихо, потому как жопная чуйка взвинтилась словно девственник, оставшийся в аварийно остановившейся кабине лифта, наедине с божественной мадам, облачённой в откровенный костюм развратной горничной.
Внутри образовался неприятный ком. Меня всего передёрнуло.
Осмотревшись, я заметил на лестнице ведущей на второй этаж, выпирающее крупнокалиберное дуло винтовки.
«Накаркал», — единственное слово, что пришло в голову в этот жопный момент, как в то же мгновение, в щит
Не в силах удержать стабильность эфирного покрова, последний (щит), отсалютовав мне на прощанье, пожелал долго жить и рассыпался предварительно громко хлопнув и придав мне дополнительного стимула попасть в список номинантов на небезызвестную упомянутую премию.
Меня знатно впечатало в стену. Показалось, что я даже оставил свою роспись на стене, в виде антропоморфной индивидуальной выемки — слепка.
Вися в метре над землёй, я скулил и изнывал от зубо-костедробящей боли. Не поднимая головы, у меня получилось лишь только водить глазами.
Удар оказался такой силы, что по значительной части стены, пошли молниеобразные, ломанные трещины, а она сама (стена) не желала меня выпускать из своих каменных объятий.
«Кости в труху», — подумал я, как вдруг на моём лице проступила идиотская улыбка.
Приподняв голову, я смотрел смерти в дуло.
Невысокая, миловидная снайперша, что, выждав момент, лишила меня последних сил и здоровья, смотря в оптический прицел, чего-то выжидала, перед тем как отправить меня к праотцам.
«Чего медлишь сука?!», — говорить я не мог, но зато был способен, превозмогая боль, улыбаться смерти в лицо.
БАХ!..
Подобно раскатам грома прозвучал оглушительный выстрел.
Крупнокалиберная пуля, попавшая в голову, превратила, некогда милую моську снайперши, в кровавый салат — винегрет (со свёклой).
От черепа осталась только неровная половинка, со свисающими с неё «соплями». Нижняя челюсть девушки отвисла, а язык вывалился и болтался.
Из крупных артерий фонтанировала кровь. Скальпа не было, точнее, он был… прилип к стене, что остановила распространение по округе, недостающих частиц верхней части черепа воительницы.
Мёртвое тело барышни, так и продолжало находиться в положении лёжа. Она по прежнему сжимала в своих застывших руках винтовку.
С моего положения мне не было видно, находился ли у стрелявшей палец на спусковом крючке или нет.
«Интересно, а когда начнётся мышечный спазм, будет ли произведён выстрел?» — идиотские мысли так и лезли в голову — нервное.
«Если она была прилежной ученицей, то в неё должны были вдалбливать основы. К примеру, что накладывать подушечку пальца на спусковой крючок запрещается, если стрелок не собирается производить (в настоящий момент) выстрел — это же элементарная техника безопасности. Не думаю, что она вообще в каком-либо из миров может отличаться», — пытался я успокоиться.
«Без команды (разрешения) запрещается: вести огонь, направлять оружие в места возможного появления людей (в этом мире ещё и живых существ), заряжать (снаряжать) его, без команды брать в руки, передавать, оставлять и т. д.», — я так и продолжал, не мигая, смотреть на тело мёртвой Вои, когда в глазах мелькнул силуэт невысокой зелёноволосой девушки в сером тактическом шлеме, а следом все в округе услышали оглушительный бесстрашный клич: