Путь Хиро. Том Второй
Шрифт:
Эти стервятники, устроили на поляне подобие швейцарского стола. Рыская возле раздавленных и разорванных тел, они вытягивали своими клювами внутренности жертв расправы, дрались между собой за возможность отведать лакомый деликатес.
Осматривая разорванные тела девушек, я испытывал сожаление, я сожалел, что их постигла такая судьба. Этот мир неправильный, меня воротит от него, я не хотел бы здесь родиться и прожить свою жизнь.
Пребывая в своих мрачных мыслях, я осматривал место кровавой резни, оценив степень начавшегося процесса разложения и прикинув период начала
Включив режим перестраховщика и на всякий случай спрятав Мори, минуя открытые участки местности, я обошёл поляну по кругу.
Заприметив следы тварей, что исходя из положения лап и степени давления на грунт, покинули место геноцида, я не скрываясь вышел на место бывшего лагеря.
Двигаясь сквозь хаотично разбросанные остатки тел, мои глаза высматривали сухие пайки и воду, что ранее были выданы каждому участнику испытания, попутно на автоматизме мой мозг отмечал причину смерти и характер травм, повреждений убитых девушек.
Вот девушке размозжили голову, вот тут проломлена грудь, дальше у тела отсутствуют все конечности, по лоскутам кожи, мышц и сухожилий заметно, что они именно вырваны, а не отрезаны, вот у девушки отсутствует нижняя половина тела….СТОП!!! АННЕЛЬ!!!
— Твою мать!!! Почему именно она! Именно эта группа, группа с которой я знаком! Как они так быстро двигались?! Блять!!! Ну почему именно Аннель!!! — прокричал я, всматриваясь в небо, что начало затягивать дождевыми, тёмными тучами.
Я начал распугивать псевдоворон, что находясь поблизости, вгрызались в тела убитых девчонок.
В моей голове творился истинный бедлам. Я не мог поверить, что вот она, та самая милая девушка, которая одна из немногих, что ко мне хорошо относилась, была сутки назад ещё живой и радующейся жизни, а сейчас…
А сейчас, она лежит в луже собственной запекшейся крови, её взор, покрытый белой пеленой, устремлен в небо. Нижней части её тела, даже поблизости не видно, а кишки растащили по округи, сраные вороны.
— Прости Аннель, что не взял тебя с собой, — присев рядом с телом, тихо произнёс я, всматриваясь в лицо моей знакомой, что на веке запечатлело тот ужас, что пришлось ей пережить перед своей смертью.
.
.
.
Начался проливной дождь…
Подойдя к Мори, что сидя на земле, обняв свои ноги руками, повторяя движение маятника, двигалась всем телом взад- вперёд, при этом не переставая что-то тихо и неразборчиво бормотать, я аккуратно до коснулся до её плеча.
Мори, вздрогнув всем телом, медленно повернув голову, посмотрела на меня глазами полными пустоты. По её щекам текли слёзы вперемешку с дождевой водой, что образуя множество струек на лице девушки, крупными каплями падали на одежду моей спутницы.
Используя Боуи, нарубив веток деревьев, я на скорую руку соорудил временное укрытие от дождя, куда посадил бледную, дрожащую Мори, после чего сняв с себя всё лишнее, я с ножом в руках направился обратно, на смердящую поляну.
Подойдя к тому что осталось
Дождь усиливался, я вновь и вновь, используя обе руки, рыл могилу для своей знакомой. Могилу, что станет последним прибежищем, её телесной оболочки. Надеюсь она попадёт в лучший мир, я хотел бы пожелать ей искреннего счастья…
Через несколько часов, в яму что я постоянно углублял, начала заливаться дождевая вода. Воткнув «тесак» рядом с собой в землю и раздевшись по пояс, я начал выгребать ту кашу, что стала образовываться при смешении размякшей земли с водой. Льющий дождь избавил меня от запаха разложения, царившего на поляне, однако при этом, добавил множество неудобств, так, я уже который час, находясь по щиколотки в воде, рыл брат… нет, сестринскую могилу, предназначенную группе, что когда-то сопровождала меня в Бастион, предназначенную для милой, доброй девушки — Аннель.
Я помнил, что в пустоши нельзя хоронить погибших в земле, но вопреки этому, я также не мог оставить знакомых мне людей, гнить под палящим солнцем, изглоданными живностью пустоши.
Взяв в руки Боуи, я продолжал дальше копать им яму, пребывая в своих мыслях.
Как же заебал этот неправильный мир, что постоянно испытывает меня и сеет смерть всякому, кто решит приблизится ко мне. Как же заебал этот деформированный мир, где женщины гибнут сражаются на передовой, где гибнут матеря, дочери и сестры, что не в силах справиться с роком судьбы, склонили свои головы. Этот сраный мир, где угнетают другие расы, где предательство является нормой, где нет понятия честь, а доброта и любовь являются чувством слабости.
Однажды заглянув по другую сторону медали и увидев истинную изнанку жизни, трудно вернуться обратно, человек деформируется под влиянием обстоятельств, и даже тот, кто смог вернуться к нормальной, повседневной жизни, будет смотреть на неё, уже совсем иными глазами, глазами полными разочарования, глазами видевшими извращенное убожества жизни, глазами, что познали боль потерь и расставанья.
В этой непроглядной тьме, только маяк сможет спасти от падения в бездну психологического расстройства. Раньше, я воспринимал всё происходящее вокруг меня, сквозь призму несерьёзности, сквозь абстракцию своего извращенного юмора. А что сейчас…?
Устал…
Рассматривая свои руки, испещренные кровавыми мозолями, я выпрямившись, подошёл к телу Аннель, подняв которое, бережно уложил в основание вырытой только что ямы.
— Спасибо Аннель, за твою доброту, и прости меня… надо было взять тебя с собой, — произнес я поникшим голосом, после чего снял с её пальца крупное кольцо, которое решил отдать её родственникам, в качестве памяти об этой улыбчивой эльфийки.
Направившись к остаткам тел девушек, я собирал по дороге, разбросанные, окровавленные конечности, фрагменты тел, пальцы, скальп, уши, внутренности, я раз за разом возвращаясь, складывал всё в сестринскую могилу.