Путь искупления
Шрифт:
Но все равно здесь ей очень не нравилось. Под навесом, вывалив языки, пристроились разномастные псы. Дальше вдоль излучины берега шипела и журчала речная вода, становясь масляно-плоской и замедляя бег, миновав границу округа. Подходя, Элизабет пристально наблюдала за собаками. Две остались лежать, но одна медленно поднялась, опустив башку, свесив розовый язык и тяжело дыша на жаре. Вполглаза приглядывая за псом и за навесом, в десяти футах от широких ворот ангара Элизабет учуяла запах смазки, бензина и табачного дыма.
– Чем
Из-под поднятого на гидравлический подъемник пикапа выступил какой-то человек – лет под шестьдесят, с короткими волосами, с измазанными смазкой плечами. Где-то шесть футов четыре дюйма и двести тридцать фунтов, автоматически прикинула Элизабет. Вытерев массивные ручищи грязным носовым платком, он настороженно посматривал на нее.
– Меня зовут Элизабет Блэк.
– Я знаю, как вас звать, детектив. Мы здесь тоже газеты получаем.
Настроен не агрессивно, отметила Элизабет. Но и не особо расположен помочь.
– Я хотела бы поговорить с Робертом Стрэнджем.
– Никогда про такого не слышал.
– Он работает здесь четыре дня в неделю. Вы платите ему черным налом, мимо кассы. Вон его мопед под деревом.
Она показала на желтый мопед, и под навесом поднялся еще один пес, слегка взвизгнув, словно бы учуял повисшее в воздухе напряжение.
Здоровяк вышел на гравий перед входом, полностью оказавшись на ярком солнце.
– А вас разве не отстранили?
Теперь Элизабет насчитала уже пятерых мужчин, которые в основном держались в тени в глубине гаража. Кое-кто наверняка в розыске – неявка в суд, мелкие правонарушения…
– Вы хотите усложнить мне жизнь?
– Пока что вряд ли.
– Я просто хочу с ним поговорить.
– Это насчет его сынишки?
– Так вы в курсе?
– Жена Гленна работает в диспетчерской «девять-один-один». – Он мотнул головой на одного из мужчин. – Она нам рассказала, что случилось. Парень тут иногда появлялся. Славный мальчишка. Он нам всем нравится.
Элизабет оглядела ангар, мужчин внутри. Как наяву представила себе здесь Гидеона. Он просто обожал машины и лес. А река – вон она прямо тут, под ногами.
– Нам не нужны никакие неприятности.
– Никаких неприятностей и не будет.
– Тогда в подсобке. – Он ткнул куда-то назад большим пальцем. – Вон за тем «Корветом».
«Корвет» стоял на напольном домкрате – передние колеса сняты и размонтированы, ступичные подшипники вытащены. За ним виднелась металлическая дверь, выкрашенная черной краской. Посмотрев на нее, Элизабет ощутила в кончиках пальцев покалывание. Мужчины по-прежнему наблюдали за ней, никто не работал. Придется буквально проталкиваться через них, а потом пробираться между машинами, домкратами и подъемниками. В ангаре стояла полутьма. Они выжидающе таращились на нее, а она прикидывала, что там может оказаться в подсобке – окна, или тьма, или просто дыра в пространстве в форме продавленного матраса.
– Детектив?
Вздрогнув, Элизабет
– Привет, Роберт.
– Так и знал, что именно вы явитесь меня искать.
– Это почему же?
– Потому что это ведь всегда вы, разве не так? – Он поднял стакан и опрокинул в рот коричневатую жидкость. – Он мертв?
– С час назад я разговаривала с больницей. Его оперируют. Есть надежда.
– Надежда…
Это слово словно просочилось у него между губами. Элизабет увидела сомнение и сожаление, – но и еще что-то, что-то темное и мутное. Попыталась определить, насколько Стрэндж пьян, но он всегда был тихим, угрюмым алкашом.
– Вы знаете, почему в вашего сына стреляли?
– Шли бы вы лучше отсюда, детектив.
– В него стреляли, когда он пытался убить Эдриена Уолла. Вы достаточно трезвый, чтобы это понять? Он ждал возле тюрьмы. Четырнадцатилетний мальчишка с заряженным стволом в руках.
– Не произносите при мне имя этого гада.
– Где вы находились, когда все это произошло?
Он опять поднял было стакан, но она перехватила его руку.
– Откуда у него этот ствол?
– Отдайте стакан.
– Отвечайте на вопрос!
– Можете вы, черт побери, хотя бы разок заняться каким-нибудь собственным делом?
– Нет.
– Это же мой сын, неужели непонятно? Почему вы лезете в самую середину? Почему вы всегда лезете в самую середину?
Это была постоянная тема их разногласий. Элизабет представляла собой неотъемлемую часть жизни Гидеона. Роберту это было не по вкусу. Глядя на него теперь, Элизабет внимательно рассматривала яркие глаза, вздувшиеся вены. Его руки выкручивали горлышко бутылки, словно это было ее собственное горло.
– Это вы дали Гидеону револьвер?
– Да господи…
– Вы тоже желали Эдриену смерти?
Он повесил голову и запустил пальцы в сальные волосы. Элизабет не сводила взгляда с тяжелого подбородка, с покрытого паутиной красных сосудиков носа. В каких-то тридцать девять лет Роберт выглядел полной развалиной. При всем чувстве горечи и сожаления было легко забыть, что на самом-то деле перед тобой еще достаточно молодой человек, сердце которого разбито после смерти красавицы-жены.
– Вы были в курсе, чем занимался ваш сын? – более мягко спросила она. – Вы знали, что у него есть револьвер?