Путь, исполненный отваги. Задолго до Истмата
Шрифт:
Вернулся Одоевский, следом за ним — половой с подносом, уставленным всяческой снедью: блины, пирожки с говяжьими губами, жареные ломти свинины, соленые грибы, капуста, тарелка с корнишонами. Поставил на стол, ушел. Вернулся еще с одним подносом, на котором лежали кольцами колбасы и еще пирожки — с требухой.
— Так жрать, — вздохнул Иннокентий, мрачно поглядывая на собственное пузо, — ни в жизнь не похудеешь!
— Так не жри! — прорычал Волков, вцепившись крепкими зубами в румяную колбасу. — Нам больше будет!
— Фиг вам! — по-индейски выругался
— Хозяин! Вина! — потребовал князь Алексей.
Приковылял Джон Сильвер с громадными часами. Постукивая мозолистым пальцем по циферблату, он произнес, косясь на Волкова:
— По приказу господина генерала вино подаем только опосля шести вечера. Звиняйте, ваше сиятельство! — и вернулся назад за стойку.
Князь перевел недоуменное лицо на Волкова. Тот лукаво усмехнулся.
— А что вы думали? — Андрей Константинович говорил негромко, чтобы его не услышал трактирщик. — Уж если я объявляю борьбу с пьянством, то исключения не допускаются. Алексей Никитич, что вам дороже: Великая Россия или чарка первача? Не мне вам объяснять, как много значит личный пример.
— Не понял вас, Андрей Константинович, — возмутился князь, — русскому человеку за обедом, да чтоб и не выпить чарку! Какой вред от сего?
— Вред есть, и немаленький, — возразил генерал, — есть люди, для которых чарка — это начало пьянки. Скажете, мало таких людей? Вздор! Да половина России, причем большая! И способ здесь может быть только один: если человек не в состоянии ограничить себя в выпивке, то мы придем к нему на помощь. Даже если он не просит.
— Военная демократия в действии, — заметил Иннокентий, налегая на еду.
— Вроде я вас понял, — как-то неуверенно заключил князь, — но винца выпить все же неплохо было бы!
«Ни хрена ты так и не понял!» — подумал Волков. Не видевши пропитой страны, вообразить ее очень трудно. Не в силах сознание нормального человека предположить подобное безумство. А после ознакомления народов Руси с «крепышом» этот процесс уже пошел.
— Кстати о работе! — вмешался Ростислав. — А что, на подноске воды для котла обязательно должен быть задействован подросток? Как-то это не очень...
Волков проглотил очередную колбаску и спросил:
— А что, он надорвется, раз в час два ведра воды из реки притащить? У Аникейки батьки нет, погиб два года назад во время пожара в слободе, зато есть мамка и четверо младших сестренок. Работает он девять часов в сутки пять дней в неделю плюс пять часов в субботу, воскресенье — выходной. Получает по взрослому тарифу — два рубля в месяц, семью кормит, мужиком себя чувствует — это плохо? Это плохо, когда в пятнадцать лет мужиком себя чувствуешь, ответственным за семью?
— Во затронул! — проворчал премьер-министр. — Я в общих чертах спросил...
— В общих чертах, господа, вы все сами увидите завтра. Сегодня вами займется наш квартирмейстер, он же комендант, покажет новые жилища, выдаст все необходимое, отведет в баню и прочее, короче, я к вам его пришлю. Ба! Это, видать, за мной.
Последнюю
— Господин генерал приказал мне после того, как вы отобедаете, проводить вас к коменданту, господа! — звонким мальчишеским голосом, немного запинаясь, произнес юноша.
Министры переглянулись. Ростислав высказал общее мнение:
— Спасибо, дружок. Как ваше имя?
— Мирослав! — покраснел тот. — Мы, Адамовичи, из Западной Руси будем.
— Значит, земляк! — засмеялся довольный Иннокентий. — Слышь, земеля, садись перекуси с нами. Мы-то уже поели, а тебе когда еще доведется! Небось целый день в разъездах?
— Садитесь, молодой человек! — предложил князь Одоевский, недоумевая про себя, отчего его коллеги заинтересовались этим пареньком. Хлопчик как хлопчик. Что на побегушках, то понятно — работа такая,
— Благодарствуем! — поклонился им Мирослав и сел за стол, на который по знаку Каманина половой поставил чистый прибор и бокал квасу.
— Будем знакомы, — произнес символический тост премьер-министр. — Я — Ростислав Алексеевич Каманин, вот это — Алексей Никитич Одоевский, а прямо напротив вас — Иннокентий Михайлович Симонов.
Мальчишка-адъютант вскочил и застыл с раскрытым ртом. Ростислав иронично поинтересовался:
— В чем дело, молодой человек? Горячо?
— Прошу прощения, ваши сиятельства! Вы... Ростислав Алексеевич... ведь вы...
— Да, — спокойно подтвердил Каманин, — я тут премьер-министром работаю, господин Симонов — министром культуры, а князь Алексей — главный министр по сибирским землям. Да вы садитесь, ешьте, мы вам вовсе не хотели аппетит портить, кушайте! Вот эти колбаски, право, они недурны. Правда, после господина генерала их там мало осталось... но есть еще пирожки с требухой, тоже восхитительные. Что вы так смотрите? Понимаю, не каждый день с министрами обедаете, привыкайте. Авось и с царицей придется когда-нибудь трапезу делить. Мы, пока город не достроим, здесь харчеваться будем, по-простому.
Подождав, пока Мирослав утолит голод, министры тронулись в путь. Адъютант провел их мимо штабелей и тюков, по легкому мосту перешли Гдову и направились к Малым вратам, которыми ранее пользовались лишь рыбаки да солдаты из крепости, направляющиеся порыбачить или прикупить рыбки. Местность здесь была поделена на участки, обозначая контуры будущего посада. Каждый участок имел площадь в десять соток, и на нем проводились работы «нулевого цикла»: вбивались сваи, рылись ямы под фундамент, с почвы снимался дерн. К каждому из участков подводами подвозились глина, песок, известь и камни.