Путь, исполненный отваги
Шрифт:
– Чувствую себя в положении бабушки Сергея Мироновича Кострикова. «Сережа, завтра мы идем в приют!»
– В чем дело? – оторвался от созерцания «Очевидного – невероятного» малыш. Месяц назад Алексей приобрел в «ГУМе» новый цветной телевизор.
– Да отвлекись ты от этой «Радуги»! Я насчет детского сада.
– Вот, блин! – чертыхнулся Ростик. – Ты хоть представляешь, каково мне там будет?
– Представляю! – вздохнул отец. – А ты представляешь, что мне нужно докторскую защищать в октябре?
– Представляю! –
– Не волнуйся, это очень хороший детский сад, естественно, для элиты... Конечно, тебе там будет скучно, но я уверен, что ты чего-нибудь сообразишь.
Ростислав пожал плечами (теперь у него выходило гораздо естественнее), подошел к телевизору и выключил его.
– Когда? – спросил он.
– Завтра! – ответил Алексей, окончательно проведя аналогию с бабушкой Кирова.
«Завтра» выдалось прохладное и хмурое. По всем законам природы, утренний морозец шалил в цветущих садах. Садясь в «горбатый» троллейбус типа «ТГ», малыш ворчливо спросил:
– Пап, а где наши «Жигули»?
– На техобслуживании, – буркнул Алексей, – вторую неделю мне голову морочат, гады. Сальников, видишь ли, нужных нет!
– Сталина на них нет! – подтвердил Ростислав. – Они бы эти сальники за два часа из старых онучей сделали.
– Ишь, какой прыткий! А кого в тридцать восьмом в расход пустили?
Ростислав нахмурился.
– Видишь ли, отец, в каждом моменте времени есть что-то хорошее и есть что-то плохое. Плохого почему-то всегда больше. Там стреляли, а здесь воруют.
Невесть откуда взявшийся алкаш, который стоял недалеко от них, громко икнул:
– Устами младенца глаголет истина! – возвестил он. – Необходимо срочно опохмелиться, пока он по-немецки не заговорил. Рублика не найдется, уважаемый?
Алексей торопливо всунул в заскорузлую руку пьяницы трешку, и тот, обрадованный, сиганул в открытую дверь троллейбуса.
– На галеры бы таких, – сухо прокомментировал Ростислав, – всю Россию пропили.
– Тише ты! – прошипел отец. – Тоже мне, Энди Таккер! Сейчас народ вокруг тебя соберется. Видишь, вон та бабулька уже прислушивается.
На их счастье, «двойка» вскоре подкатила к «Московской», и папа с сыном покинули транспортное средство. Во дворах находился искомый детсад, в котором Ростику предписывалось тянуть лямку аж долгих четыре года – до самой школы.
– Как подумаю об этом – повеситься охота! – признался малыш уже почти на пороге детского садика. – Целых девятнадцать лет! И все для того, чтобы пользоваться тем багажом знаний, который у меня есть уже сейчас!
– Терпи, казак, атаманом будешь, – посоветовал отец.
Ростик фыркнул.
– Мои студенты девкам говорили немного по-другому. «Терпи, коза. А то мамой будешь».
– Пошляк вы, ваше благородие! – фыркнул Алексей. – Все. Теперь
– Да я в принципе и раньше не маленький был – около метра девяносто пять. Ежов, когда со мной беседовал, на табуретку становился, ха-ха!
– Надеюсь, выше двух метров ты не будешь. Иначе загребут в баскетбол, несмотря на регалии. Ха-ха!
Их встретила директор детского сада и провела к себе в кабинет.
– Алевтина Мирославовна Гаврон! – представилась она. – Боже, какой высокий мальчик! На моей памяти таких еще не было. Не было... А ведь я работаю уже почти тридцать лет. Вы, насколько я понимаю, Каманин Алексей Михайлович? Вот и чудненько! А малыш весь в вас – такой же серьезный паренек. Красивым мужчиной будет, да? Красивым и умным! В папу.
Таким вот образом, не давая папаше и рта раскрыть, она записала их данные в журнал с ярко-салатовой обложкой, которых в канцбуме и не купишь, а затем предложила пройти с ней, дабы ознакомиться с наворотами для элитных щенков, то бишь детей.
«Скромный садик» на полторы сотни детей со скромным бассейном, спортивно-игровым залом и зимним садом с каруселями.
– У нас предполагается изучение иностранных языков, – сказала под конец экскурсии она, – выбирайте на свой вкус: испанский, английский, французский или немецкий.
– Английский – проскрипел Ростислав, знавший в совершенстве испанский, немецкий, французский, латынь и древнегреческий, – давайте на английский.
– Правильно! – удивилась директор. – Это сейчас самый популярный язык.
– Знаем мы эту популярность! – фыркнул Алексей.
«Перед Второй мировой самым популярным был немецкий, – подумал Ростик, – не в популярности дело».
Отец с сыном прошли в расположение младшей группы, где вид резвившихся карапузов поверг Ростислава в такое уныние, что он невольно дернул отца за рукав. Понимая, что его сыну отнюдь не весело, он спросил заведующую:
– А читать им дают чего-нибудь? – та поперхнулась от неожиданности.
– Простите, но в таком возрасте малыши еще не умеют читать... Картинки смотрим, знаете ли, диапозитивы всякие. По фильмоскопу сказки всякие... А разве...
– Умею немножко, – протянул мальчуган, – а вот сказки терпеть не могу.
Изможденная странными посетителями, Алевтина Мирославовна вынула из кармана рецепт, который ей вчера выписал невропатолог, и протянула его малышу.
– Ну-ка, прочитай! – скомандовала она, имея в виду написанное крупным шрифтом слово «РЕЦЕПТ». Ребенок вгляделся в корявый почерк врача и произнес: