Путь, исполненный отваги
Шрифт:
– Но ведь кругозор, эрудиция, экзамены, в конце концов!
– Ты на физ или истфаке учишься? Голова все равно не в состоянии впитать полсотни томов ленинских работ. А если и впитаешь, то будешь всех поражать своей эрудицией?
– И откуда ты такой умный в четырнадцать лет?
– Родили меня такого! – недовольно заворчал парень. – Ну, чего пристала?
– А, понятно! У тебя еще фаза полового созревания не закончилась! – протянула Инга.
Профессор внутри Ростислава едва не сходил по-маленькому. Тело же ехидно
– С чего ты это решила?
– Ты еще девушками не начал интересоваться! Тем более красивыми.
– Это ты-то красивая? – подколол ее Ростислав. – По мне так обычная девчонка! Старая к тому же...
Инга, которая считалась на факультете одной из первых красавиц, обиженно надула губы и уткнулась в конспект.
Выходя после четвертой пары из универа, Ростик заметил ее, беседующей с одним из парней-старшекурсников. Увидев его, она демонстративно положила руку ему на плечо и широко улыбнулась. Ростик пожал плечами и прошел мимо. Когда он скрылся из виду, Инга убрала руку и прошипела:
– Проучить бы его!
Парень флегматично пожал плечами:
– Ну, во-первых, он сын завкафедрой ядерной физики, на которой я имею неплохие шансы остаться в аспирантуре. Во-вторых, плечи у него тоже немаленькие. А в-третьих, если ты в него втрескалась, то таким путем ничего не добьешься. В-четвертых, если неправильно «в-третьих» и если ты хочешь стать невесткой профессора Каманина, то действовать нужно совсем не так.
– Все вы сволочи и подонки! – бросила Инга и побежала вслед за Ростиславом.
– Да, мы такие! – грустно улыбнулся Руслан. – Это же физфак. И не подонки, а реалисты.
Ростик стоял у киоска «Мороженое» и лопал пятую порцию эскимо. Отец без лишних слов отдавал ему четверть своей зарплаты, ибо сынуля здорово помогал ему с расчетами и прочей дребеденью. Так что Ростислав мог себе позволить и кутнуть. Карманные деньги плюс стипендия составляли около двухсот рублей в месяц, а это выходило равным окладу хорошего инженера на хорошем заводе.
– Как ты можешь есть это в двадцатиградусный мороз? – раздался сзади знакомый до отвращения голос.
– Вот так вот и жрем-с! – ответил он, не оборачиваясь. – Трескаем помалу.
Ростик любил вот так вот запросто навернуть десяток порций, не отходя от кассы. Тем более что в его времени это было удовольствием дороговатым и подавалось на десерт в лучших семьях Москвы.
– Что, Руслан уже ушел? – деловито осведомился он. – Или, пардон, ты ушла?
– Необязательно быть таким противным! – сказала она. – Давай сегодня в кино сходим!
Каманин пожал плечами. Он не любил синематограф. Ни в прошлой жизни, ни в этой. К тому же его раздражали большие скопления людей. Он-то и универ едва терпел.
– Не хочу я в кино, – спокойно сказал он. Лицо Инги опасно вытянулось. Разочарование отчетливо проступило на красивом, умело накрашенном лице. Увидев это, Ростик предложил: – Есть
– Вообще-то в Троицком я еще не была... – мечтательно проговорила Инга. – Но ведь завтра коллоквиум по физике.
– А, ерунда! Я тебе помогу. Прямо дома подготовимся. Там Машуля обещала пиццу испечь к вечеру. Гигантскую. Идешь, нет?
– Иду. Не в «пятерку» же переться... Я сама из Бобруйска вообще-то... Но как-то неудобно получается.
– Неудобно у декана на пиво просить! – злобно отшутился Каманин. – А ты по ежевечерним макаронам соскучилась, или чем вы там питаетесь?
– «Харчо», «Свекольник» и ячневая каша. Чего скривился?
– Тебе просто необходимо попасть в Троицкое, – уверенно заявил парень.
– А, черт с ним! Поехали! Не каждый день девушку водят в Троицкое!
– Ты девушка красивая, как сама утверждаешь. Могла бы хоть каждый день ходить туда, – съехидничал парень. Инга так посмотрела на него, что он подумал, не переборщил ли.
– За все нужно платить. Всякий норовит прикоснуться туда, где помягче. За три рубля-то! Лучше макароны!
– Ну, я тебя трогать за всякие там места не собираюсь. Еще несовершеннолетний.
Ребятки помолчали.
– А кто эта Машуля? – невинно осведомилась Инга. – Сестра, домработница... подруга, может?
Ростик неожиданно издал губами очень неприличный звук. Сконфузившись, он посмотрел на девушку.
– Мачеха. Молодая, симпатичная мачеха. Тридцать три годика! Родила отцу девять лет назад близняшек: Светку с Галкой. А домработницы мы не держим уже одиннадцать лет – с тех пор, как папа женился.
Инга задумалась.
– А мама твоя где? Извини, если покажусь нескромной...
– Да нет! Все нормально. Уехала в Израиль, когда мне было полгодика. Вместе с Полиной – моей сестричкой-двойняшкой. Недавно мне Полина фото прислала – белые люди на берегу Красного моря. Она и мамаша с каким-то очкастым евреем дыню трескают. Флаг им в задницу! Который со звездой Соломона, – уточнил парень.
– А, не расстраивайся. У меня вообще один брат – прыщавая сволочь лет тринадцати. Но за мной уже в ванной пытается подсматривать, понимаешь?
– Понимаешь. Отчего не посмотреть, когда есть на что, – хмыкнул Ростислав, – вон, «четвертак» стоит. Поехали!
Они вскочили в двери троллейбуса «двадцать пятого» маршрута и спустились на заднюю площадку – излюбленное место молоденьких парочек. Там, кстати, Ростик мог стоять почти в полный рост.
– Кажется, общественный транспорт – не самое удобное для тебя место, – заметила Инга, слегка обнимая его за талию.