Путь, исполненный отваги
Шрифт:
– Что это? – подняла брови Софья Алексеевна. – Лепо, ай лепо!
– Амстердамская ратуша. Где вы видите грязь и конские яблоки? Если там и грязь, то только с сапог братца вашего. Он их и ночью не снимал, по свидетельствам голландцев – боялся, что сопрут.
Карточка пошла по рукам, вызывая стоны и вздохи.
– Кто произнесет «живут же люди», отправлю исследовать северную Сибирь! – предупредил Премьер. – Князь Борислав, чтобы Кремль блистал, как у кота хвост! Иначе нам не быть людьми – Европа засмеет. И поменьше спать после обеда – наш Иннокентий Михайлович по сравнению с вами – лань кипарисная, бояре!
Князь
– Да уж, – папановским голосом пропыхтел он, – старая русская традиция. А что, боярин, парики из сундуков доставать?
По рядам бояр прокатился шепоток недовольства. Ростислав лишь рассмеялся.
– Ни в коем случае. Когда нет своих волос, чужие – слабое утешение. Главное, чтобы были мозги. Таперича в них вся фишка! М-да... Но мы отвлеклись, идем дальше. Федор Юрьевич, убедительно прошу вас начать пересмотр дел на своих подопечных. Что за идиотская практика: ляпнуть «Слово и Дело» – и обвинение готово. Вы это прекращайте. Виновность должна быть доказана юридическим путем, а не вырвана на дыбе вместе с гениталиями...
– Но мы так приучены! – буркнул князь-кесарь. – Пытают и в Европе.
– Так переучивайтесь! Постепенно, помаленьку! Изобретайте новые методы! Пусть Европа учится у нас! Это наша задача вообще – сделать Россию такой страной, чтоб весь мир нам завидовал.
– И пошел на нас войной! – добавил глава стрелецкого приказа, боярин Юрьев. – Лучше уж по старинке.
Каманин медленно развернулся в его сторону. Глаза впились в чернявое лицо боярина.
– По старинке, мой дорогой Александр Никифорович, нам больше жить нельзя: Европа и так уже смеется, а Азия нам хребет сломает. Вы что, люди, слепые? Не видите, как иноземцы облизываются на наш лес, пеньку и пшеницу, моржовый клык, ворвань и матрешки? А что будет, когда узнают, что у нас в Сибири залежи золота, нефти, алмазов? Молчи, боярин, невежда! Как вы считаете, сколько стран на нас пойдет войной, когда узнают, что Россия может купить всю Европу, а на оставшееся поставить золотые зубы своим псам?
Вмешалась Софья:
– Ростислав Алексеевич, насчет золота и алмазов – не перехватили ли? Сибирь – страна малоизвестная...
– И чтобы изучить ее полностью, необходимо не менее чем полтыщи лет! – подхватил Премьер-министр. – У меня известия верные, после я вам, государыня, их предоставлю. Теперь у меня вопрос к боярину Снеткову. Что у нас там с урожаем, не сгниет?
Глава Хлебного приказа неопределенно пожал плечами. До этого назначения он состоял дьяком при прежнем «властелине полей, лесов и рек».
– Если не уменьшить количество дней барщины, то мужик толком не снимет урожай ни свой, ни помещика. И опять будем голодать. Только как уменьшить? Каждый барин в своей вотчине – бог и царь. У некоторых в амбарах урожай за три года, а продавать не желает – цену ждет. А хорошая цена – только во время голода. Вот так.
Каманин пометил что-то у себя в органайзере и на недоуменные взгляды бояр пояснил:
– Если не можете запомнить, записывайте. Я же записываю. Аполлинарий Сигизмундович, сегодня же гонцов ко всем окружным воеводам. Чтобы через две недели они собрались в Поместном приказе. Иначе – всех на кол. Будем говорить о ценах на хлеб. Михалыч, раздай «склерозники», будь другом!
Иннокентий взял со стола стопку органайзеров и принялся оделять. Бояре и князья
– Дозвольте вопрос, боярин Ростислав, – прочистил бородатое горло молодецким кашлем боярин Рогулин, – что это слева за вещица с цифирью?
– Хороший вопрос! – засмеялся Ростислав. – Эта «вещица», как вы выразились, заменяет счеты. Надеюсь, с четырьмя правилами арифметики знакомы все?
– Обижаете! – засопел Анатолий Демьянович. – Кое-кто и с тригонометрией знаком, и геометрией Евклида.
– Ладно-ладно, – примирительно произнес Премьер, – после заседания вас ознакомят с принципом работы сих «вещиц», и две недели вам на изучение «склерозников». Вкратце поясняю, для чего служат «организаторы». Так как с Нового года, то бишь с первого сентября, вы становитесь министрами, то для облегчения планирования рабочего дня и распределения времени на несколько дней вперед, избавления от личных писцов, лишних глаз и ушей, облегчения счетно-счислительной работы... короче, для всего вышесказанного он и служит.
«Министры» недоуменно переглянулись. Рогулин гневно спросил:
– Это что получается? Нам предлагают выполнять работу подьячих и писцов?
– Хватит, – хлопнул ладонью по столу Каманин, – не желаю слушать этот вздор! Патриарха вон уже под руки водят, как и некоторых митрополитов и архиереев! Скоро сами ходить разучатся, даже на горшок! Да и там на пузо давить будут! Я вам простым языком объясняю, что сюда записываются личные планы и производятся персональные подсчеты, а им влом!
– Смешно, бояре! – насмешливым голосом проговорила со своего места царица. – Над братом моим смеялись, что сам топором машет, а вы-то? Сапоги себе надеть не в состоянии из-за изрядного чрева! А как насчет вызова на дуэль? Саблею помахать! Прекращайте бабьи торги! Кто недоволен – в Архангельском крае достаточно воеводских вакансий. Нечего рядиться, Ростислав Алексеевич, а где мой «склерозник», или царям не положено?
– После, государыня. Царям положена «устройства» посложнее.
– Слыхали, бояре? – гордо вздев подбородок, произнесла Правительница России. – По чести и спрос! Премьер-министр продолжал вести «летучку».
– Михаил Иванович, – обратился он к князю Товстоногову, – в течение недели подготовить мне подробнейший доклад о состоянии дел Аптекарского приказа: число богоугодных заведений, аптек, потребности их в лекарствах и лекарях, хотя бы центральных районов России. По поводу окраин разговор будет позже. Напрягите всех дьяков, писцов и подьячих.
Князь молча кивнул.
– Если я зайду в ваш приказ, и увижу сонную подьячью или дьячью рожу – тотчас на кол! Есть сведения, что они только жрут и спят. Хотя нет, ещё и мзду иногда берут.
Князь побледнел. Так и самому на кол угодить недолго. В опасной близости от берегов Турции прошел корабль пришельцев. А Каманин гнул дальше:
– Федор Юрьевич, в течение недели привести в порядок все сказки, доносы и дела в тайной канцелярии. И...
– Понял, – выдохнул князь-кесарь, – колов лично навтыкаю у входа в приказ! Но мои писцы не спят!