Путь истины. Дмитрий Донской
Шрифт:
– Ох, – сокрушается он, – что оставлю я после себя детям своим? Прежде были сёла и веси в отчине, ныне – почти ничего…
Отрок Варфоломей жил с родителями, дабы скрасить дни их старости, и лелеял мечты об уединении…
В былые времена у боярина Кирилла трудились крестьяне, пришедшие из тверской земли в поисках лучшей доли. Тогда Терентий Ртища, исполняя княжью волю, объявил о льготах в селе Радонеже для пришельцев, и – народ повалил в необжитые глухие края.
Первые пять лет крестьяне были освобождены от податей княжеских, а платили только оброк хозяину земли. Боярин Кирилл исправно получал жито от своих крестьян,
35
Сугубый – двойной (прим. авт.).
– Коли отдадим последнее, умрём зимой голодною смертью! – говорил на сходе староста. – Братцы, что ж делать будем?
– Идём к Терентию Ртище, – крикнули в толпе. – Он мужик хороший. Он ведает наши нужды!
Крестьяне двинулись ко двору волостеля. Ртища, завидев толпу, испугался, вскочил на коня и бежал прямиком в Москву. Он пал в ноги князю и молвил такие слова:
– Крестьяне в селе Радонеж подняли мятеж. Не желают они платить дани и подати!
Услышав это, Иван Калита осерчал и послал в Радонеж воеводу с дружиной, дабы водворить порядок на своей земле.
Тем временем, со двора Ртища крестьяне отправились в поисках правды к даньщику, который вышел к людям с саблею наголо и под охраной княжьих мужей.
– Невмоготу такие поборы, – голосил народ. – Ты должон понимать, какой нынче год. Чай, неурожай!
Между тем, сельский староста взошёл на крыльцо. Даньщик огрел его саблей плашмя. Тотчас пронёсся крик:
– Братья, наших бьют! – и началась драка. А под вечер в село вошли княжьи дружинники. Воевода приказал сечь всех без разбору…
Боярин Кирилл и его семья не пострадали, но юный Варфоломей опечалился, узнав о гибели людей, и сказал отцу:
– Батюшка, сил моих нет более терпеть жизнь в миру! Тебе ведомы желания сердца моего. Отпусти меня…
– Помедли, чадо, – возражал боярин Кирилл, – мы стали стары и немощны. Послужить нам некому, окромя тебя. Се, проводи нас в могилу, тогда уже никто не возбранит тебе исполнить твоё заветное желание.
Село Радонеж опустело: крестьяне разбежались, кто куда, или пали под саблями княжьих дружинников. Теперь, дабы прокормить отца с матерью, больных и немощных, Варфоломей сам возделывал землю, сеял и собирал урожай. В те лета он научился многому из того, что ещё пригодится ему в нелёгкой доле пустынника…
Шло время. Спустя десять лет после переезда в Радонеж боярин Кирилл почувствовал приближение скорой смерти и сказал жене:
– Недолго мне осталось жить на белом свете. Надобно закончить дни земные по обычаю русскому, отойдя от мирских забот. Пойдём с тобой в Покровский монастырь 36 и примем ангельский образ, дабы предстать пред Господом как подобает!
Тогда Кирилл призвал сына и сказал ему:
– За хозяйством нужен глаз да глаз! Нельзя оставлять тебе дома своего. Потерпи ещё немного.
36
В
Варфоломей остался за хозяина в селе Радонеж, а родители его постриглись в иноческий чин, облачились в монашеские ризы и приняли на себя обеты 37 . Год спустя батюшка Варфоломея преставился с миром, вскоре сподобилась Царства Небесного и матушка его…
После сорокового дня Варфоломей отправился в Радонеж, где передал хозяйство брату меньшему Петру, а после, уладив все мирские дела, вернулся в Покровский монастырь и уговорил брата своего Стефана, который после похорон жены своей постригся в монахи, стать его духовным наставником, дабы вместе вести уединённую жизнь в пустыне…
37
Монашеские обеты: безбрачие, послушание, нестяжание и постоянная молитва (прим. авт.).
Пройдет время. Они вдвоём заложат основы Троицкой обители, но Стефан не выдержит жизни в лесной чаще и уйдёт в Москву в Богоявленский монастырь, где встретит будущего митрополита Киевского и всея Руси Алексия…
Глава вторая. Чёрная смерть
И я взглянул, и вот, конь бледный,
и на нём всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним;
и дана ему власть над четвёртою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.
Откровение Иоанна Богослова 6:7-8
1330 годы.
Во все времена племена монголов жили в согласии с матушкой-природой. Они кочевали по степям с многочисленными табунами, стадами овец, волов, охотились на пушного зверька – тарбагана, вкушали кобылье молоко – кумыс и молились высокому синему небу – Тенгре. Более того, что требовалось для жизни, они не брали у природы. Но в недрах земли монгольской на протяжении столетий таилось зло, которому однажды суждено было вырваться наружу.
В начале 14 века на степи, по которым кочевали монголы, надвигалась пустыня… Сурки-тарбаганы расселились вблизи жилищ людей, прорыли глубокие норки, где переносили суровую зимнюю стужу, впадая в спячку. По весне тарбаганы выходили из своих убежищ. В тот год в степях их появилось столь много, что монголы, прирождённые охотники, не могли удержаться от соблазна. Стрелы летели в необычайно вялых зверьков. «Славная добыча!», – говаривали монгольские пастухи, снимая ценную шкурку. А на другой день в тех местах, где пролилась кровь тарбаганов, паслось стадо верблюдов…
Кстати говоря, кочевник доит верблюдицу так: верблюжонок пьёт, а что осталось – забирает человек. Верблюжье молоко обладает многочисленными лечебными и питательными свойствами, – об этом знал врач-араб, который служил при дворе китайского императора. Вскоре из Пекина в степь прибыли слуги великого хана за сладким снадобьем, которым славились те края. Так, лечебное молоко оказалось на императорской кухне…
Тем временем, охотники, которые ловили тарбаганов, стали помирать… один за другим. Жар сменялся ознобом, и человек угасал за несколько дней. На телах умерших находили странные опухоли, гнойные язвы и чёрные пятна…