Путь истребителя
Шрифт:
– Я же говорил, решим. Тут нам открыты все дороги, учитывайте это. Но только после принятия гражданства, до этого вы тут пока гости, и отношение
соответствующее. За информацию, что мы привезли, нам конечно большое спасибо скажут, но не более.
– Не говори прописных истин, и так понятно, – махнул рукой Шатун, остальные кивнули.
Все разговоры за последние часы уже были рассказаны и обсуждены, поэтому включив радио, мы услышали музыкальное выступление одной певицы. После первых же
аккордов,
– А что сразу я?!
В это время голос певицы разносил по комнате знакомые слова:
Над землей летели лебеди
Солнечным днем.
Было им светло и радостно
В небе вдвоем,
И земля казалась ласковой
Им в этот миг…
Вдруг по птицам кто-то выстрелил,
И вырвался крик:
Что с тобой, любимый мой?
Отзовись скорей.
Без любви твоей
Небо все грустней.
Где же ты, любимый мой?
Возвратись скорей,
Красоту мою нежную
Сердцем своим согрей… (Дементьев А.)
После того как песня закончилась, мы продолжали сидеть на своих местах, пребывая еще там, в песнях.
– М-да. Даже мурашки по всему телу. Не знаю кто пел, но она великая певица, - пробормотал Шатун, проводя рукой по лицу.
– Я знаю, кто пел, - вздохнул я.
– Кто?
– спросили они хором.
– Теща, - снова вздохнул я: - Голос слышали какой? Ни с кем не спутаешь.
– Теперь она кажется мне двусмысленной… - что имел в виду отец, мы не узнали. В это время раздался стук в дверь и в открывшемся проеме, показался наш
сопровождающий.
– Пора выезжать. Время.
Через полчаса мы оказались в кремле. Следуя за сопровождающим мы прошли через многочисленные коридоры, охраняемые серьезными бойцами и вышли к большой
двухстворчатой двери кабинета Сталина.
– Проходите, вас ждут, - указал на дверь секретарь.
Я первый подошел и потянул за ручку, за мной следом в кабинет прошли остальные.
– Здравия желаем, товарищ Сталин, - немного в разнобой но все равно хором поздоровались мы.
– Ну, здравствуйте, иномирцы, - улыбнувшись в усы, ответил Верховный.
Начало лета 1944-го года. Тыловая дорога наступающего Брянского фронта. Семь часов вечера.
Пыль стелилась на многие километры над дорогой, поднимаемая солдатскими кирзачами, траками танков, тракторов тягачей, копытами коней, колесами машин и
орудий. За два часа пути мы уже покрылись тонким слоем пыли, сидя в открытом кузове старой Газ-АА. Больше всего этим был недоволен Степка. Его новенький
офицерский френч, с еще не обмятыми погонами лейтенанта, по приезду думаю, потребует серьезной чистки. Это мы опытные, сразу надели старое много раз стираное
обмундирование с защитными погонами. На мои советы Степка не обратил внимания
– Смотрите «пантера»! – воскликнул Степка, показав на громаду фашистского танка, проплывавшего мимо нас в сорока метрах. На корме топорщились элементы брони,
расстелив длинную гусеницу и опустив ствол пушки, «пантера» напоминала старого боксера с поникшими плечами.
– Из чего-то тяжелого долбанули. Из орудия на прямой наводке, или тут «зверобой» поработал. Калибр уж больно крупный, - авторитетно заявил Микоян. Они сидел
облокотившись о задний борт. На пропыленном лице отчетливо сверкали белки глаза и белоснежные зубы.
Нам и ранее попадались подбитые и сгоревшие танки противника, но в основном своем «четверки» да «тройки», так что все с интересом посмотрели на когда-то
грозную боевую машину. Наши кстати тоже попадались, буквально через километр, мы увидели остов нашей самоходки с развороченной взрывом боекомплекта боевой
частью.
– «Зверобой», - вздохнул Микоян: - А вон там видите, три танка? Там еще ремонтники взяться. Это тэ-сорок четвёртые. Видимо подстерегли и в борта ударили, а
левее, корпус вверх гусеницами. Не разгляжу, но вроде тэ-тридцать четыре-восемьдесят пять. Тут армия Катукова проходила.
Мы долго провожали наши погибшие боевые машины взглядами.
– О, смотрите «тигр»! – снова воскликнул Степка.
Я всё-таки добился отправки на фронт на два «инструкторских» месяца. Правда, под расписку, что все боевые действия будут вестись нами только над
освобожденной территорией. Что ж, и тут охотники бесчинствуют, есть с кем схлестнуться в схватке.
В продвижение моего рапорта помог отец, он теперь не абы кто, а замнаркома авиационной промышленности и советник Верховного Главнокомандующего по линии ВВС.
Батя курирует заводы, что начали производить первые реактивные самолеты. Четыре опытных аппарата уже два месяца крутились в небе над Центром, произведя фурор
среди переучивающихся на новую технику летчиков как истребительной, так и бомбардировочной авиации. Два аппарата были чисто истребителями-перехватчиками, два
других скорее относились к бомбардировано-штурмовой авиации. Имели подвески на крыльях и бомболюки.
Шестнадцать готовых истребителей, получивших документальное наименование Ла-9бисМ, и ласковое прозвище «Балалайка» полученное от успевших полетать на них
летчиков, отправились на Брянский фронт в знаменитую дивизию полковника Покрышкина. Официальное название получили из-за опытного КБ Лавочкина, именно там
изучали и адаптированные под современные реалии «украденные у противника» схемы и устройства новейших реактивных моторов, фюзеляжа самолета и приборов для