Путь к Истоку
Шрифт:
– Это зависит от того, чего ты хочешь добиться. Можно вот так просиживать целые дни в лесу, протирая штаны и путаясь под ногами у тех, у кого хотя бы что-то получается.
– Тебя, похоже, этот вариант не устраивает. Ты быстро разобралась с напавшей на тебя тварью, без колебания или промедления. На такое не всегда способен даже самый сильный и опытный охотник, прошедший суровую школу выживания.
– А у меня никаких вариантов не было. Колдун, о котором все еще помнит вся ваша деревня, воровал детей, обладающих даром, не для того, чтобы любоваться ими или воспитывать как своих собственных.
– Что с ним стало?
– Он погиб в бою с превосходящим его по силам противником. Жаль, что я не узнала обо всем раньше, тогда бы он так легко и просто
– Ты никогда не искала свою настоящую семью?
– Я даже не знала, что она у меня есть, - губы колдуньи искривились в холодной и жесткой усмешке, - он все очень хорошо продумал, когда устраивал эти многочисленные похищения. И никогда не предприняла бы никаких попыток, чтобы отыскать ее, даже если бы случайно узнала о том, что мои родители все еще живы. Скажем, я оказалась здесь только благодаря стараниям одного человека.
– Не представляю, если честно, как тебе удалось преодолеть саму себя. Думаю, у меня никогда не хватило бы на это мужества.
– Ну, я до последнего не была уверена, что мне стоит объявлять о своем появлении. Так что не малую роль во всем этом сыграл поступок твоего брата, после которого сбегать уже стало как-то глупо...
– Мы все должны благодарить богов, если они, конечно, существуют, за то, что Милослав увидел то, чего в упор не замечали остальные. Эта старая история терзала всех нас, не позволяя смириться с тем, что произошло. Теперь же она завершилась, позволив начаться новой, с чистого листа. И я рад, что закончилась она именно так, ведь все могло оказаться иначе. Больше всего на свете мама боялась, что она уже никогда не увидит тебя. Ее пугала полная безвестность, в которой оказалась наша семья после похищения. Я часто замечал, как она смотрит на нас и посторонних детей, когда мы играли или забавлялись, словно представляя кого-то другого на нашем месте. Думаю, не проходило и дня, чтобы она не задавалась вопросом, как сейчас живет ее дочь. И есть ли у нее хотя бы что-то, что должно быть у ребенка, чтобы он был счастлив и здоров... Мысль о том, что ее дитя, рожденное в любви, окруженное заботой и лаской, которому предстояло взрослеть, не зная тревог, горя и бед, может голодать и страдать, изводила и терзала ее, не позволяя обрести покой. Видимо, не лгут, когда говорят, что материнское сердце может чувствовать все, что происходит с родным ребенком, даже на огромном расстоянии...
Колдунья промолчала, ничего не ответив на его слова. Да и что она могла сказать: наставник никогда не морил их голодом, не мучил и не бил. И только потому, была уверена Яснина, что это было не в его интересах. Действительно, похоже, что не лгут...
Велислава подняла голову, быстрым движением убирая волосы с лица, и усмехнулась.
– По-моему, в этой деревне просто не осталось ни одного человека, который не был бы осведомлен в том, что произошло прошлой ночью. Наверное, тебе нужно взять процент с сегодняшней выручки хозяина, потому что его таверну теперь посещают в сто раз чаще. И только для того, чтобы посмотреть на тебя.
– Пусть, по крайней мере, будет, что пообсуждать еще в ближайшие несколько лет, пока это им не надоест, - колдунья неохотно оторвалась от лежащей перед ней на столе книги, которую с интересом читала, пока девушка не прервала ее занятие своим замечанием. Она подняла взгляд, осматривая ярко освещенный зал, переполненный людьми. Заметив, что чародейка оглядывается через плечо, большая часть собравшихся поспешно опустила глаза, с самым заинтересованным видом утыкаясь в тарелки с нетронутой едой и кружки с едва пригубленным пивом и горячим вином. Только несколько человек никак не отреагировали, спокойно продолжая рассматривать ее, но без всякой недоброжелательности или подозрительности. Пожав плечами, Яснина вернулась к чтению, стараясь не обращать больше никакого внимания на тихий и неуверенный шепот, который окружал их со всех сторон и изучающие взгляды, устремленные на них практически из - за каждого переполненного столика.
Она перевернула пожелтевшую от старости страницу, удивляясь
У дверей, которые медленно закрылись за вошедшими людьми, стоял взволнованный Милослав, на его щеках горели пятна лихорадочного румянца, выдающие охватившее его волнение. Рядом с ним иронично и немного неловко, словно и ему было не слишком удобно находиться здесь, улыбался Чеслав. А на несколько шагов ближе к ним остановилась уже не молодая, но не утратившая еще признаков цветущей и яркой красоты невысокая и стройная женщина.
Невольно из памяти всплыло детское воспоминание, которое она не могла забыть все эти годы. Время наложило на лицо женщины свой безжалостный отпечаток, сгустив под глазами темные тени, собрав в уголках рядом с ними глубокие морщины, состарив правильные и изящные черты, наложив на них отпечаток грусти и печали. Но не тронуло теплой улыбки на немного поблекших губах, не вытравило цвет ярких глаз, не изменило теплого и понимающего взгляда, которым она смотрела на мир и прежде.
Пока Яснина рассматривала стоящую немного в отдалении женщину, не зная, как поступить, остальные уже приняли решение не мешать им, стараясь как можно быстрее покинуть таверну, чтобы не становиться невольными свидетелями встречи, не предназначенной для чужих глаз.
– Я подожду тебя наверху, - Велислава смущенно улыбнулась и торопливо вскочила со своего места. Она старалась не смотреть по сторонам, пока пробиралась к лестнице и поднималась по широким ступеням. Проводив ее долгим взглядом, колдунья решительно встала со стула, поворачиваясь лицом к женщине, которая склонила голову на бок и с непонятной улыбкой смотрела на нее. Длинная и толстая коса, в русых волосах которой не было ни одного седого волоска, скользнула от движения по ее руке, соскальзывая за спину. Темное, почти черное платье, одетое на ней, подчеркивало ее статную фигуру и невероятную бледность кожи.
– Мама, - неуверенно произнес Милослав, переминаясь с ноги на ногу с все возрастающим страхом глядя на нее. Насмешливо фыркнул Чеслав, приподняв брови и повернувшись к брату лицом.
– Вы все еще здесь?
– Голос у женщины был глубоким и бархатистым, теплым и мягким. Такой голос можно слушать часами, наслаждаясь его глубокими и красивыми переливами.
– Но, - попытался возразить Милослав, которого прервали решительным и беспрекословным.
– Брысь, - женщина слегка повернула голову в сторону второго сына, - тебя это тоже касается. Увижу под окнами, оборву обоим уши. И не посмотрю, что у одного из вас уже есть свои дети.
– Хорошо, мама.
Чеслав вздохнул и направился к дверям, а Милослав немного замялся, продолжая смотреть на колдунью так, словно все никак не мог отвести взгляд. Его брат скорчил рожицу, хватая не слишком спешащего брата за руку и практически выволакивая его за дверь, плотно закрывая ее за своей спиной.
– Здравствуй...
Яснина улыбнулась, когда Ирада совершенно спокойно прошла по пустому залу, останавливаясь рядом с ней. На ее лице не было не волнения, ни страха, ни робости. Словно все эти чувства уже давно перестали ее тревожить, потому что слишком часто мучили и терзали, а со временем просто утратили свою силу и стали не властны над этой женщиной. Ее голос звучал ровно, он не дрожал и не срывался, в нем была только спокойная уверенность, что все происходящее - правильно. И именно так, и никак иначе, и должно быть...