Путь к последнему приюту

Бондаренко Андрей Евгеньевич

— Принимается — без вопросов и с удовольствием…

Всё так и было: секс, перевязка, употребление наливок-настоек, вновь — разнообразный секс. Но…

«Похоже, что Аля чем-то озабочена», — в момент очередного перерыва-отдыха решил Егор. — «Нет, так-то она активна, увлечена и получает от процесса однозначное удовольствие. Но думает — время от времени — о чём-то совсем другом…».

— Что-то случилось, любимая? — помявшись с полминуты, спросил Егор. — Какая-то ты нынче…э-э-э, слегка заторможенная.

— Выполняю супружеский долг без должного рвения? — смущённо улыбнулась жена.

— Не то, чтобы. Просто, такое впечатление, иногда мысленно «улетаешь» куда-то далеко…. Рассматриваешь какую-то проблему?

— Это точно, рассматриваю. Проблему…

— Серьёзную? — нахмурился Егор. — Даже более важную,

чем наши с тобой…э-э-э, интимные отношения?

— Ну, не знаю, — неопределённо пожала белоснежными точёными плечами Александра. — Странная постановка вопроса…. Понимаешь, плотские отношения — вещь, безусловно, приятная. Но, вместе с тем, привычная и где-то даже обыденная. А дело, которое нам вскоре предстоит сладить, к разряду простых не отнесёшь. Вот, и ломаю голову.

— Какое — дело сладить?

— Ну, как же. Необходимо выкрасть из Императорского ангельского училища малолетнего Ивана Ивановича Степного?

— Необходимо, спора нет.

— Причём, по-умному и без следов?

— Да, именно так Великий князь и выразился, — подтвердил Егор. — Без следов…. А что?

— А то, что Константин Петрович Романов — очень дальновидный и многоуровневый человек. То есть, опытный и талантливый стратег. И этот его совет — мол, выкрасть, — и не совет вовсе.

— Что же тогда?

— Практический тест такой, — понимающе усмехнулась Александра. — Нам всем. Мол: — «Годятся ли ребятки для дел серьёзных и реальных? Являются ли боеспособной, единой и эффективной командой? Или же только языками трепать горазды да глазки строить?». Вот, и напрягаю извилины головного мозга…. Кстати, милый, а как ты понимаешь княжескую фразу — «по-умному и без следов»?

— Это значит, что фигуранта необходимо так выкрасть, чтобы его потом не искали.

— В каком, извини, смысле?

— В самом наипростейшем. То бишь, чтобы все считали пропавшего индивидуума однозначно-мёртвым…. Вот, ты сама посуди: зачем — кому бы то ни было — искать покойника?

— М-м-м…. Что ты имеешь в виду?

— Например, несколько уважаемых свидетелей видели, как искомый фигурант, споткнувшись, свалился в бездонную пропасть, — пояснил Егор. — Или же, как голодный африканский леопард перегрыз ему горло и, взвалив неподвижное тело на спину, уволок в густые заросли.

— Но нам же эти экзотические варианты не подходят?

— Нет, конечно же. Здесь ни голодных львов, ни бездонных пропастей, к сожалению, не наблюдается.

— Как же тогда быть?

— Придётся подбросить — вместо исчезнувшего Угэдэя — труп трёхлетнего мальчонки. Обезображенный, естественно, до полной и окончательной неузнаваемости…

— Ага, кажется, поняла, — Александра мягко отстранилась, поднялась с постели и принялась несуетливо одеваться. — Спасибо, милый за дельную подсказку.

— Ты куда?

— Приказ отдам — доверенным людям. Пусть незамедлительно возьмут под неусыпный контроль все ближайшие больницы и морги. Мол, нужно срочно и по-тихому раздобыть «свежий» труп трёхлетнего пацана. Желательно — круглого сироты…

Через пару минут жена покинула спальню.

«Чёрт знает, что такое», — наливая в хрустальную рюмку крепкой ежевичной наливки, подумал Егор. — «До чего же Александры Петровы — во всех Мирах — деятельны, энергичны и непоседливы. Эту бы энергию — да в мирных целях. То есть, направить бы её на рождение и воспитание детишек, я имею в виду. И тогда-то уж точно — всё сложилось бы в ёлочку…. Кстати, раны-то мои уже почти зажили. Левая рука, по крайней мере, работает безо всяких проблем и в перевязи, переброшенной через голову, больше не нуждается…».

Утром, в полном соответствии с местными суровыми законами, пришлось идти в церковь, расположенную рядом с поместьем.

«Избыточно чинно и пафосно здесь», — стоя в первом ряду (по высокому графскому статусу), перед вычурно-украшенным аналоем, рассуждал Егор. — «Надуманность какая-то, честное слово, ощущается во всём этом нарядном и красочном благолепии…. Интересно, а почему нельзя молиться где-нибудь на природе? Например, на берегу тихого лесного озера? Или же в диких лесистых горах? Там, на мой частный взгляд, гораздо легче ощутить единение…. Единение — с кем или же с чем? Ну, не знаю. Например, с Господом Богом, если он, понятное дело, существует. Или же просто —

с матушкой-природой…. И зачем, интересно, собираться на молитву — такой большой и разномастной толпой? Для чего? В чём тут — глубинный и потаённый смысл? Разве религия не является делом частным, приватным и интимным? Ну, как любовь между мужчиной и женщиной? И с Богом (если он, конечно, существует), гораздо продуктивней — по логике вещей — общаться лично. Или небольшой группой близких по Духу людей…. Да и местный поп-батюшка у меня особого доверия не вызывает: сытый и однозначно-самодовольный, с избыточно-ухоженной бородищей. Что-то там дежурно вещает могучим басом, а блудливые глазёнки так и бегают — по симпатичным лицам и ладным фигуркам молоденьких прихожанок…. Впрочем, тут он полностью прав, есть, действительно, на что посмотреть. В том смысле, что строгие одежды и аккуратные светлые платки на головах только дополнительно подчёркивают истинную женскую красоту. Причём, гораздо лучше, чем всякие там вызывающие мини-юбки и откровенные декольте. На мой частный вкус, естественно…. Вот, Алька, к примеру, чья горячая ладошка сейчас многозначительно пожимает мой локоток. Такая нынче…. Ух! Недотрога законченная. Вроде бы…. Тёмное платье почти до самой земли. Скромное-скромное такое. Никаких тебе легкомысленных кружев, оборочек и рюшечек, плечи полностью закрыты. Как и стройная белоснежная шея — высоким воротником. Только приталенное-приталенное такое, и высокая аппетитная грудь чётко-чётко обозначена. А из-под белоснежной косынки очень даже игриво и сексуально выбиваются бесконечно-чёрные прядки волос. Природного оттенка, надо заметить…. Офигеть и не встать, короче говоря. Так и хочется — завалить её где-нибудь в укромном и удобном местечке. Завалить — да и по полной расширенной программе, усердно срывая с горячего и трепетного женского тела все эти дурацкие тёмные одежды. Да и белоснежный платок — вместе с ними…. Ох, грешен-грешен. К чему, собственно, скрывать? Вашу мать…. Что-то местная церковная служба (сонная, скучная и дежурная), не производит на меня никакого сколь-нибудь положительного и позитивного впечатления. Скорее бы уже закончилась, что ли. И запах этот…. Елея? Не знаю, врать не буду. Но скучной приторной затхлостью так и отдаёт. Ага, и Хан чуть заметно кривит узкоглазую физиономию на сторону. Понятное дело, вольные степные ароматы здесь напрочь отсутствуют, как класс…. Кстати, в бескрайней и вольной степи, наверняка, очень даже сподручно — с Богом общаться. Или же, к примеру, с Богами…. Хан — по этому поводу — вчерашним вечером даже одну стрёмную песню напевал. Мол: — «Рассвет опять застанет нас в дороге. Камни и скалы. Да уставшего гнедого коня жалобный хрип. На небесах огромных опять проснулись Боги. Они не услышат — наших раболепных молитв…». Славная такая песенка. Правильная и с глубоким философским смыслом-подтекстом…. А ещё и кушать очень хочется. Очень-очень. Практически нестерпимо. Это внезапно-проснувшийся аппетит размечтался — вовсю — о предстоящем сытном завтраке. Мол, скорей бы уже. Не томите, садисты в рясах-мантиях поповских. Пожалейте рабов и рабынь Божьих. Пожалуйста. Отпустите, Христа ради, по домам…».

Завтрак состоялся, как ему и полагается, в столовой графской усадьбы. Так, совершенно ничего особенного. Сплошная позолота по потолочной лепнине. Богатый иконостас в правом углу. Стены, густо завешанные старинными картинами в солидных рамах, кинжалами-мечами-щитами и шкурами-мордами различных, в основном хищных, животных. Пол — высокохудожественный наборной паркет с изысканными бело-розовыми узорами. Длинный и широкий обеденный стол, застеленный нарядной скатертью с золотистым плетением по краям. Фамильная графская столовая посуда — сплошные фарфор-хрусталь-серебро. Массивные стулья с высокими резными спинками.

«Впрочем, очень даже уютненько», — занимая место во главе стола, отметил Егор. — «Зверский аппетит, по крайней мере, никуда не убежал…».

Меню? Обыкновенное утреннее российское меню дворянской направленности: холодные мясные и рыбные закуски, молочные каши — гречневая, ячневая и пшённая на выбор, пшеничный и ржаной хлеб, жёлтое крестьянское масло и различные сыры в широком ассортименте, кренделя-бублики, щедро обсыпанные маком, пироги со всяческими начинками, травяной чай, квас и ягодные морсы. А, вот, никаких алкогольных напитков не наблюдалось.